Про Ваню-1 http://stihi.ru/2016/08/30/4798
Про Ваню-2 http://stihi.ru/2016/08/30/4822
Про Ваню-3 http://stihi.ru/2016/08/30/4870
Про Ваню-4 http://stihi.ru/2016/08/30/4887
Про Ваню-5 http://stihi.ru/2016/08/30/4923
Про Ваню-6 http://stihi.ru/2016/08/30/4962
Про Ваню-7 http://stihi.ru/2016/09/02/5401
Доложу я вам, ребята, что земля наша богата, как в Европе, так и в Азии, вещих птиц разнообразием. Где то людям Гамаюн вслух читает тайны рун. Ну а где то Алконост отвечает на вопрос. Где то поучает Сирин, ну а где — Учёный Филин. Воробьи или синицы тоже, между прочим, птицы. И они, бывает, вещают. Но сегодня, братцы, срок слушать байки от сорок. Из-за лесу, издалёка, на хвосте несла сорока много сплетен и вестей, почитай с России всей. Устали не знала, над домами летала, хвостом качала и совсем не молчала – кричала: где кого увидала, где чего услыхала. Что приметилось уху и глазу выкрикивала разом всё сразу. Да ещё повторяться, могла раз двадцать. Однако каждому трещала по-разному. Мне сорока поведала
СКАЗ О ТОМ, ЧЕГО НЕ БЫЛО.
И как славно всё завершилось за день до того, как случилось…
Присказка
Жизнь со сказкой мало схожа,
Исключенье - пара дней.
Сказка в общем ложь, но всё же,
Тем она для нас милей.
Сказкой сладко обмануться,
И поверить ей легко.
В жизни чуда не коснуться –
В жизни чудо далеко.
Жизнь проходит чередою,
Сказка же приходит к нам
И уводит за собою
По лесам и по полям.
Сказка крылья расправляет
И зовёт мечту в полёт.
Жизнь к земле нас прижимает
И порою больно бьёт.
В жизни нам одна подсказка:
Время движется вперёд.
В сказке же, на то и сказка,
Может быть наоборот.
Там не то что бы попятно,
Даже вбок время бежит,
Мечется туда – обратно
Или попросту кружит.
В сказке всякое бывает…
Но нет сказки ни одной,
Где злодей всех побеждает,
А не сказочный герой.
(Если вдруг в звериной пасти
Погибает херувим,
То не сказка, то «ужастик»,
Мы о том не говорим)
Жизнь без сказки сиротлива,
Если больше не сказать.
Нет в ней яркого отлива,
Скучно, если «тишь да гладь»…
Новой сказкою желаю
Поразвлечь немножко Вас,
Потому и зачинаю
Я про Ваню этот сказ.
Зачин
В дивном море-океане
Град на острове стоит,
Золотыми куполами
К небу синему стремит.
Над домами утром рано
Колокольный звон плывёт.
Внук Ивана да Салтана
Нынче в первый класс идёт.
Семь годков уже Егору.
Любопытен – не унять.
Стало быть, мальчонке впору
Обученье начинать.
Не тепличною травою
По палатам царским гнить:
С городскою детворою
Будет в школу он ходить.
Вся дворцовая охрана
При параде и в цветах.
Озорного мальчугана
Наставляет мать в сенцах,
Выгнув стан свой лебединый
Поправляет сыну прядь:
«Будь достоин папы, милый!
Будь дедам своим под стать!
Будь прилежен в обученье,
Бди себя – не озоруй!
Ведь ученье не мученье,
А науки поцелуй.
Вежлив будь с учителями.
Помни, детка, об одном,
Что рождённые царями
С детства славят отчий дом!»
И Егор кивает: «Ладно.
Коль наук пришёл черёд,
Буду я учится справно,
Не позоря царский род…»
Но одно – хотеть чего-то,
И совсем другое – мочь.
Днём одна у нас охота,
И совсем другая в ночь.
А ребёнок – он ребёнок,
Озорует все века,
Будь он с царственных пелёнок
Иль с дерюжки бедняка.
Забывает он порою
Слёзы мамы, гнев отца:
Колет шило под спиною
У любого сорванца.
И Егор (ох эти дети!),
Отсидев первый урок,
Ладит в школьном туалете
К лампе привязать шнурок.
Лампу с ручкою дверною
Завязал, стоит и ждёт,
Кто столь раннею порою
Первым в туалет войдёт.
И откуда у Егора
Норов озорной такой?!
…Вдруг из стенки коридора
Вышел школьный Домовой.
Встал скалою над Егором,
Заслонив собою мир.
Головой качнул с укором.
Ну совсем, как Мойдодыр:
«Что ж ты, княжич, озоруешь
В первый свой учебный день?
Что с верёвкою мудруешь?
И совсем тебе не лень!
Эку смастерил «хлопушку»
И остался, чтоб взглянуть,
Как сработает ловушка,
Если двери распахнуть.
Ты ж прекрасно понимаешь,
Что тогда произойдёт!
Ладно - просто напугаешь.
А как стёклами побьет?!
Ну, какие будешь сказки
Мне плести? Чего притих?»
Но Егорка без опаски
Отвечает: «Никаких!
Я ведь не озорничаю –
Рвусь к наукам и к труду.
Я верёвку изучаю -
Наблюдения веду.
Незачем стыдить Егора!
Ишь ты, правильный какой…
Вы из русского фольклора?
Вот и марш к себе домой!
Это от каких прозрений,
Разрешите Вас спросить,
Плод народных заблуждений
Вздумал тут меня учить?
Вам ли звать меня к ответу:
Где чего я отчудил?
Вас вообще на свете нету,
Мне дед Ваня говорил!»
Домовой таким ответом
Огорошен и взбешён
До икоты, но при этом
Говорит Егору он:
«Дома маме бей посуду!
А со мной дерзить не след -
Я постарше тебя буду
Почитай на сотни лет!
Я тебе сейчас втолкую,
Что есть сказка, что – фольклор:
Я швыряю в даль лихую
Тех, кто на язык остёр!
В дикий край, что нам не ведом,
Улетишь навеки жить.
То-то будут папа с дедом
Педагогику учить!»
Но Егор в ответ смеётся,
Домового пуще злит:
«От угроз таких трясётся
Только тот, кто с мамкой спит!»
Взвизгнул Домовой, как кошка,
И Егорку в тот же миг
С силой вышвырнул в окошко,
Ухватив за воротник.
И взлетел Егор под небо,
И умчал за горизонт
В мир, где он ни разу не был,
И где вряд ли кто найдёт.
Тут уж парню не до смеха -
Ну дурниною орать!
…Но не слышно даже эха,
Даже эха не слыхать…
Часть первая
1.
Наша жизнь течёт рекою
Через горы и луга.
Время манит за собою,
Подмывает берега.
И уже не до потехи,
Коль течение сильней!
И смывает время вехи
Даже в памяти людей.
Если что-то в мире вечно,
Это только пыль веков.
Только пыль эта, конечно,
Не спасает дураков.
Время мерить слоем пыли –
Лишь искать себе проблем…
Ваню годы изменили,
Но не так чтобы совсем.
Если что, судите сами -
Вам со стороны видней:
С бородою да усами
Ваня выглядит взрослей.
Так же статен, крепок, ладен.
Но в висках пробилась соль.
Он теперь «солидный дядя».
С ним теперь «на Вы» изволь.
Небрежительного тона
К Ване я бы не рискнул:
Тесть царевича Гвидона –
Это не баран чихнул.
Ваня кум Луне и Солнцу,
Он в сватьях с самим царём.
В кошельке его червонцы
Блещут золотым огнём.
Но ни кумовством, ни блатом
Не добудем счастья в дом.
Уважаемым, богатым
Стал Иван своим трудом.
Применить своё уменье
Ване лучше не мешать:
Был бы спрос, а предложенье
Не заставит себя ждать.
Коли ты сметлив мозгами,
А рукой мастеровит,
То тебе и «фарт» валами -
На ловца и зверь бежит.
Мыслей раскрутив пружину,
Ваня, в зависть всем богам,
Создал ткацкую машину
По своим же чертежам.
Весь в работе спозаранку:
Лунную кудель прядёт
Хочешь в скатерть-самобранку,
Хочешь в коврик-самолёт.
И выходят из машинки
С лёгкой Ваниной руки
Нынче шапки-невидимки,
Завтра - синие чулки…
И жена его Русалка
Расцвела как маков цвет:
Одевается не ярко,
Но шикарней её нет.
Даром «полурыбь» с рожденья:
Шествует - будто плывёт.
В школе плаванье и пенье
Малышам преподаёт.
А в цехах мануфактуры,
Вдев в иголку солнца свет,
Шьёт корсеты для фигуры,
У кого фигуры нет.
Словом, баба просто «пашет»,
Даром что родня царя.
И встаёт Русалка наша
Раньше, чем встаёт заря…
В сказке трудятся на славу
Все, и в этом видят честь.
Зато в жизни на халяву
Норовят всегда пролезть:
Проявлять своё уменье
Не торопится народ,
Всё «по щучьему веленью»
На диване чуда ждёт.
Но удача – злая кляча,
А везёт тем, кто везёт.
Труд дарует нам удачу,
И никак наоборот.
Я об этом и толкую,
Проявляя в рифмах прыть:
Ту же Рыбку Золотую
Нужно прежде изловить…
Но в работе от агоний
Своё тело береги!
От работы дохнут кони!
С потом плавятся мозги!
Даже в сказке так бывает,
Пусть Читатель подтвердит:
Тот, кто мало отдыхает,
Часто на работе спит.
Вот и Ванина Русалка
Шила допоздна корсет –
Всё прерваться было жалко…
А наутро силы нет:
Чуть жива с постели встала;
Как в бреду преподаёт;
За один урок устала
Больше, чем за целый год.
В переменку в кабинете
Села у окна вздремнуть:
«Пусть шумят за стенкой дети,
Мне б немного отдохнуть!»
Веки чуть свои смежила -
Враз обнял её Морфей,
И Русалку закружила
Туча призраков – теней.
И несут Русалку грёзы
В лоно Матушки-Руси,
Где крещенские морозы,
Соловьи да караси.
Где душа поёт на воле:
«Всех обнять не хватит рук!»
Там, где пришвинское поле
Переходит в Бежин луг.
Где река видна до донца,
И куда ты взгляд ни кинь,
Вьются жаворонки к солнцу
Сквозь есенинскую синь.
Где расписано крылечко
Перед каждою избой.
Где сидит за каждой печкой
Свой уютный домовой.
Где спешит в кедровой балке
Жажду утолить родник…
Вдруг пригрезился Русалке
Бородато-страшный лик:
«Вы простите, что врываюсь
Так, без спросу, в ваши сны!
Я конечно извиняюсь,
Но не терпит до весны.
В туалете Ваш Егорка
Лампу к двери привязал.
Будь внук мой – была бы порка,
Иль ещё как наказал.
Княжича стыдить я взялся,
Он перечить мне дерзнул...
Словом тут я не сдержался
И в окно его швырнул.
Силушка во мне дурная!
Глупо руки распускать!
Вот оказия какая:
Сам не знаю где искать,
В стороне какой мальчонку…
Я, выходит, так вспылил,
Что озорника в продлёнку.
На всю жизнь определил!»
И Русалка вмиг проснулась.
В сердце хлад, в висках жара.
В школьный коридор метнулась,
Где резвилась детвора.
Где Егорка? Нет мальчонки!
У детей один ответ:
Мол, отправился Егорка
По хотенью в туалет.
…Вот идёт из туалета
Мастер–трудовик Балда.
Бледен словно крови нету,
И дрожит как никогда
Синей нижнею губою,
Словно в бане потом взмок.
И несёт перед собою
Алый шёлковый шнурок.
Тот шнурок Русалка знала,
С ним внучок её играл.
Ведь сама его вязала,
Когда был Егорка мал.
«Ты скажи, Балда Степаныч,
Где шнурок ты этот взял?!»
«Не дай Бог увидеть на ночь!..
С дверной ручки отвязал.
Только я за ручку взялся -
Взрыв… осколки… гаснет свет!
Где бы я так испугался
По дороге в туалет?
Я за это не в обиде,
Было – худшее терпел…
Жуть что я в окошко видел:
Внук ваш по небу летел!»
От такой ужасной вести,
Будь ты бабка, будь ты мать,
Сложно устоять на месте
И вдогон не побежать.
У Русалки разум здравый:
Хоть из глаз слеза течёт,
С золочёною оправой
В руки зеркальце берёт,
Шепчет словно бы кумиру:
«Свет мой, зеркальце, зажгись,
Пробеги лучом по миру,
Да с Лебёдушкой свяжись!»
Зеркало вмиг заискрилось,
Словно отблеск на окне,
Чуть в руке пошевелилось,
Искры пляшут в глубине…
И в полатях у Гвидона,
В почивальне у княжны,
Иноземного фасона,
На подставке у стены,
Зеркало вдруг оживает,
Издавая зычный глас:
«Ваша матушка желает
Повидать немедля Вас!»
К зеркалу княжна садится,
Брошь поправив в волосах,
И на матушку дивится.
А Русалка вся в слезах:
«Доча! Горе-то какое!
Наш Егорушка пропал.
Сам затеял ли чудное,
Или Домовой забрал?
Видели - летел по небу…
Может злая чья рука
На ужасную потребу
Утащила в облака?!
Может где он там ногою
Зацепился в облаках,
Разрывается душою
И испытывает страх?!
Ты взмахни крылами, дочка,
Выше всяких облаков,
Улети искать сыночка
Да вернуть под отчий кров.
Я - нырну на дно морское,
Вдруг как с неба он упал.
Поищу дитя родное,
Чтоб в пучине не пропал!..»
..Потеряла, что имела,
Мать, как сможешь дальше жить?
Лебедь белая взлетела
В небо синее кружить…
…В синем море, будто в салки,
С кем играет ветерок?
То ли волосы русалки,
То ли водорослей клок...
2.
Я продлю повествованье,
Но хочу предупредить
Получая в школе знанья,
Мало лишь прилежным быть.
Заучить стихотворенье,
Да задачки прорешать –
Не геройское уменье,
Если толком разобрать.
Знанья знаньями, но всё же
Школа большее даёт.
Люди так все непохожи,
Всяк своим путём идёт.
Гнев сменить свой на терпенье
Или трусость одолеть,
Уважать чужое мненье
Тоже надобно уметь.
Вот и учат педагоги
Ложь от правды отличать,
Как найти свои дороги,
Да чужих не затоптать.
Проявлять в подобном рвенье
Посложнее теорем.
И даётся то уменье
Одинаково не всем.
Что важней – вопрос тут праздный.
Я скажу вам об одном:
Педагог он тоже разный,
Тоже в детстве был дитём.
Разные имел успехи,
Либо вовсе не имел.
И теперь его огрехи -
Это у детей пробел…
Впрочем, школьные познанья
Обретаются не враз,
И приходится старанья
Проявлять из класса в класс.
Парта не гамак на поле,
Не диван, скорей скамья!
Но чему научат в школе,
Коль не выучит семья?
…В кабинете директрисы
Собирался педсовет:
У Премудрой Василисы
Есть вопрос, ответа нет:
«Как, скажите, умудрились
Мы Егора потерять?!
С головами все простились?
Что мне князю отвечать?
Вот судьба мне удружила:
Ни за что гореть в огне…»
Тут вдруг зеркало ожило,
Что висело на стене.
Издало подобье звона,
Дёрнулось, и в этот миг
Проявило лик Гвидона.
Прямо скажем, гневный лик.
Князь Гвидон и вправду злится.
«Я желаю Вас спросить:
Это как могло случиться?!
Это кто смел допустить?!
С оправданьем глупым даже
Не желаю слушать Вас!
Мне виновника пропажи
Предъявите сей же час!
Не страшны мои угрозы –
Страшен в гневе мой разгул!..»
«Князь! А нашего завхоза
Тоже словно ветер сдул.
Домового комнатёнка
Нараспашку и пуста!
Может это он ребёнка…
Не скажи мои уста».
«Это что Вы там бубните?
Кто бубнит?» - Гвидон взбешён.
«Географии учитель -
Фон Мюнхгаузен, барон.
Мы сочувствуем Вам в горе
Каждым сердцем и душой.
Ваша тёща уже в море
Окунулась с головой.
Может это не красиво
И не к месту утверждать,
Но она из коллектива
Нашей школы, так сказать.
Мы страданье понимаем -
Не бездушные столбы.
Вот, чем можем помогаем!
Да возможности слабы…»
Зеркало прикрыв руками
Обезумевший отец
Смотрит влажными глазами
На бесчувствие сердец.
И в слезах спустившись к морю,
Князь Гвидон бросает клич:
«Подсобить большому горю
Выходи, Макар Фомич!»
Небо хмурится грозою,
Мчат порывы ветра с гор.
Следом за морской волною
Вышел к князю Черномор.
Кто читал, те уже знают:
В чешуе как жар горя,
Следом к князю подступают
Тридцать три богатыря.
Обнимают, рады слушать,
Ведь не зря они родня.
И Гвидон излил им душу,
Обжигая без огня…
Поделиться своей болью -
Пополам урезать боль,
А впитать чужую кровью -
Так свести её на ноль.
Радость к каждому отдельно
И совсем не наугад -
Бьёт Фортуна нас прицельно.
А Недоля - всех подряд!
Горе в жизни всех ровняет,
Будь ты царь, будь брадобрей.
И беда не выбирает,
Кто там перед ней ровней.
Если есть «чужое горе»,
Значит миру ты чужой.
Или сердце ледяное,
Или камень за душой.
Если ты в беде замкнулся,
То, считай, уже пропал.
О чужую боль споткнулся -
Стало быть, добрее стал.
Сыну нет отца роднее,
Брату нет сестры родней.
И чем любим мы сильнее,
Тем потери нам больней.
Жизнь на прочность проверяет,
Часто бьёт она под-дых!
…Тот, кто многого не знает -
Тот счастливее иных.
Ваня в мастерских ваяет,
Счастлив в творческом труде,
Даже не подозревает,
Внук его в какой беде.
Утром, проводив Егора
Аж до школьных до ворот,
Посмотрел из-за забора
Как внучок вовнутрь войдёт.
Ну а школу как покинул,
Тут же в личных мастерских
Окна ставнями задвинул,
Чтоб соблазнов никаких,
Чтобы солнце не мешало.
Двери запер изнутри.
…Благо много у Ивана
Сыновей - аж тридцать три.
Сыновья по службе рвенье
Проявляют день-деньской.
Дивно ратное уменье,
Берегущее покой.
Трудно служба достаётся,
Но иного нет пути.
Каждый пуще братьев рвётся,
Чтоб племянника найти.
Сын с биноклем на балконе
Зрит, куда сподручней плыть.
Сын летает на драконе –
Авиатор, стало быть
Он летит в подмогу маме,
Доставляет эхолот.
Двое тралят дно сетями
Да досматривают флот.
Остальные град волшебный
Из конца прошли в конец:
«Где же наш племянник бедный?!
Куда делся сорванец?»
Остров весь перетряхнули,
По песчинке каждый холм,
Но Егорку не вернули,
Не ввели в родимый дом...
В толще моря – океана,
От креветки до кита,
Все искали мальчугана,
Но напрасна суета.
Дно вверх дном перевернули,
Рыбакам порвали снасть.
Даже лазили к акуле
С фонарями в злую пасть.
И Русалка из пучины
Возвращается ни с чем.
«Где ты, где, Егорка милый!» -
Обезумела совсем.
Впору хоть идти к гадалке,
Жизнь теперь как страшный сон.
Не смогли помочь Русалке
Ни Нептун, ни Посейдон.
…Солнце за море садится,
Мрак спускается с небес.
Прилетает Дева-Птица -
Ладно б с сыном, а то без!
Не смогла под облаками
Чадо милое сыскать.
Каково обратно маме
В дом без сына прилетать?!
Да вот только не сумела
Обнаружить даже след,
Чуть полнеба облетела,
Но нигде Егора нет.
И пойди найди пропажу -
В небе тысячи дорог.
Горе маме, если даже
Сам Стрибог ей не помог…
У молвы кареты нету:
Слава у ворот лежит,
А дурная весть по Свету
Впереди себя бежит -
Нету от неё заслона.
Что Егорку не вернуть
Слух по княжеству Гвидона
Разбежался, словно ртуть…
3.
Что не сделал – то осталось,
Труд полезен, когда мил.
Ваня, чувствуя усталость,
Ставни с окон отворил.
Солнце за море сбежало,
В небеса взошла Луна,
Время отдыха настало,
Послетрудового сна…
И спешит Иван до дома
По безлюдной мостовой.
В теле сладкая истома,
В мыслях спорит сам с собой,
Осмысляя перспективы
Всех идей, что изобрёл.
«Как – гадает - внук любимый
В школе первый день провёл?»…
Мы к теплу родного дома
Рвёмся телом и душой.
Всё до досточки знакомо
Нам в избе своей родной.
Каждый гвоздик умиляет,
Каждый запах сердцу мил.
Но порой дом удивляет
Так, что лучше б не входил!
…В ночь ворота нараспашку,
Окна светом все горят.
Чья досадная промашка,
Или чей-то недогляд?
Неприглядная картина:
Конь стоит не распряжён
И не загнана скотина -
Вот чем Ваня изумлён.
Куры на заборе дремлют,
На крыльце петух сидит,
Хряк уткнулся рылом в землю,
То ли мёртвый, то ли спит.
Ваня у дверей таится,
В дом крадется словно вор.
На скамье в сенях ютится
В полумраке Черномор.
По светлице дым витает,
В свете пламени свечей
Нараспев псалмы читает
Пред иконой иерей.
Как горох поклоны сорит,
Пот течёт с холёных щёк.
И фальцетом ему вторит
С придыханием дьячок.
А под песнопенья эти
Причитают - не унять -
Зять Гвидон, жена и дети,
Только внука не слыхать.
Да и нет его в светлице.
«Видно с книжками сидит?!»
Но грустны родные лица,
И слеза из глаз бежит.
«Это что ещё такое? -
Ваню оторопь берёт, -
Что за пенье хоровое?
Что ещё за «крестный ход»?
Чью здесь душу отпевают?
Кто молебен заказал?»
Братья хором отвечают:
«Внук твой, батюшка, пропал…»
Разом все загомонили:
Крики, плач, местами вой.
Будто сердце окатили
Ване пламенной смолой.
Кто что делал разъясняют,
Кто Егорку где искал.
С иереем дьяк вставляют
Свою лепту в слов накал…
Ох, ядрёна кочерыжка,
До чего же жизнь груба:
Ведь порой её отрыжка
Чья-то горькая судьба.
И гудят надрывно струны
В сердце эхом много лет.
А порой плевок Фортуны -
Разрешение всех бед.
Спорят с Долею Недоля,
Тянет нашу нить Макошь.
Лишь её решает воля
Где завяжешь, где порвёшь.
И никто не угадает,
Где солому расстилать.
Жизнь по-своему решает:
Кому дать, кого сломать.
Но Иван из той породы,
Что ломаются не в раз.
Ты ему щепой с колоды
Попади попробуй в глаз.
Он свою защиту знает
Только в собственных руках.
Но священник наседает,
«усмиряет» боль и страх:
«Обрети в молитве силу
К древним образам святым:
К Чудотворцу Михаилу,
К Стилиану и к другим».
Ваня головой качает,
Дескать, знаем вас попов,
И спокойно отвечает:
"Я к молитве не готов.
Мне молитвою в сознаньи
Не унять ни боль, ни страх.
Бог - Он не в Святом Писаньи
И совсем не в образах.
Я вообще не понимаю
Разрисованность церквей -
Ведь Господь, я твёрдо знаю,
Только в сердце у людей.
В сердце у меня заноза,
Но совсем не слёзный плачь.
Не смертельна эта доза,
Как её не обозначь.
Внука горестна пропажа!
Это горе - не беда.
Внук найдётся, если даже
Не нашли его следа.
Ни на суше, ни на море,
Ни на небе внука нет?
Так какое ж это горе?
Под землёй отыщем след!
Мне помощников не надо,
Сам с пропажей разберусь.
Я, коснись чего, до ада,
Если надо, доберусь!»
- Ваня! – льнёт к нему Русалка, -
Ты же много что видал!
Два конца имеет палка -
Ты б себя подстраховал.
Сыновей возьми хоть что ли,
Или Фомича вон взять.
Ведь один не воин в поле,
В две руки мир не обнять!
- Это только разговоры.
Пересуды меж людей,
Дескать наши помидоры
Слаще ваших желудей.
В однова оно вернее
И сподручней может быть:
Где один пройти сумеет,
Там толпой не проскочить.
Мне не надо возражений,
Прекратите тут галдёж.
Не меняю я решений!
Молодёжь - что с них возьмёшь?!
Дочь при муже. Зять пусть княжит.
Фомича в счёт не берём.
Сыновья при граде стражей,
А жена образит дом.
Я отправлюсь спозаранку!
Мне собраться помоги:
Дай-ка скатерть-самобранку,
Скороходы-сапоги,
Зонт, чтоб я в пути не вымок,
Гребешок - чесать усы,
Пару шапок-невидимок,
Щётку для зубов, трусы.
Всё перепроверь двукратно:
Не спеша, да по-уму.
И сложи всё аккуратно
В перемётную суму.
- А тебя, муж, не заносит?
Больно ты на просьбы скор.
- Не забудь пропылесосить
Реактивный мой ковёр!
…Женской доли нет капризней:
Мужу в путь - жене бедлам.
Вот она, вся правда жизни,
Все невзгоды пополам.
По закону равноправье,
А по сути лишь беда.
По бумагам разнотравье,
А по факту лебеда.
Но любовь невзгод сильнее,
И сильнее всех обид.
Мужу нет жены роднее,
Жена мужу всё простит.
И уже спешит Русалка
Мужнин выполнять наказ,
Ночь, полночь - себя не жалко,
Нынче дорог каждый час.
Дочка матери в подмогу
Собирать отца в поход.
Да и братья понемногу:
Кто подаст, кто поднесёт.
Мужики молчат сурово.
Бабы тоже не галдят,
Только слёзы бестолково
По щекам тропу торят:
В сердце не унять томленья,
Разум болью лишь живёт,
Нет душе успокоенья,
Когда веры нет в исход.
Кто какие даст советы,
Если тонут корабли?
Женских слёз печальней нету
Ни в одном краю земли.
Истекают соком смерти
В горе женские глаза.
Горше женских слёз, поверьте,
Только детская слеза.
…Дочку приобняв с супругой
Ваня, горестно вздохнув,
Улыбается с натугой
Мысли излагая вслух:
«Верю я, что внук найдётся,
Если правильно искать.
Я с Забытого Колодца
Буду поиск начинать.
Знаю - место то дурное,
Подурней Гнилых Болот.
А где место то не злое,
Что Егорушку вернёт?!
Все укрыли мы колодцы,
Он один стоит открыт.
Если с неба что сорвётся,
Так куда скорей влетит?
Я тут мыслью осенился:
Тот колодец не простой!
Если внук в него свалился,
Значит наш Егор живой.
Испокон веков ведётся
Чтить колодцы, будто клад.
В иномирье дверь в колодце -
Так легенды говорят.
Где тут ложь? Кто мне ответит?
Предрассудков тёмен мрак…
Ничего на этом свете
Не бывает просто так!
Не глупей нас деды жили!
Вот колодец этот взять:
Не сломали, не зарыли.
Перестали воду брать,
Что там пить - даже умыться,
Но оставили для нас.
Значит, знали - пригодится!
И возможно, что сейчас.
Время Ванино приспело.
Так чего же горевать?!
Чтоб печаль тебя не съела,
С нею надо переспать.
Утро вечера мудрее!
А к утру положен сон.
Тот, кто выспался, сильнее
Тех, кто ночь извёл на стон!
Вы поспите хоть немного:
Вот подушки, а вот плед.
Да и мне перед дорогой
Тоже выспаться не вред.
Серость дня пусть сон раскрасит…»
…Но в беде дремоты нет,
И бессонница не гасит
До утра в окошке свет.
4.
«Утро вечера мудрее»,
Это Ваня зря сказал.
Нет пословицы глупее
Для того, кто ночь не спал:
Если боль всю ночь терзала
Сердце вместе с головой -
Утром места в тебе мало
Даже глупости любой.
Раз бессонница сумела
Овладеть твоей душой,
Позабудь про отдых телу,
Сердцу не найдёшь покой.
Утром взор – как обесточен,
Дрожь в коленях не унять,
А лицом бессонной ночи
Можно бесов разгонять.
…Только солнышка макушка
Озарила островок,
Тут же Ванина избушка
С двери скинула замок.
И откуда что берётся,
Мы ей-богу не поймём.
Ваня утром у колодца
В снаряженьи боевом.
Как из упаковки вынут –
Хоть сейчас в армейский строй:
На пробор расчёсан, вымыт,
С ясным взором рвётся в бой.
Зонт на лямке за спиною,
На плечах висит рюкзак,
Фляжка на ремне с водою,
А за поясом тесак.
Чётки резкие движенья,
Не понять, что ночь не спал,
А такое впечатленье,
Что на море отдыхал.
Я шокирован, не скрою,
Что зря тратить словеса -
Мотивация порою
Вытворяет чудеса.
Но душа, увы, не трактор
Буреломом не попрёшь.
Если есть в тебе характер,
То и к цели ты идёшь.
Если стержень потерялся,
То тебя свернёт в дугу.
Это всё одно как сдался:
«Надо бы, да не могу!»
Отлежаться на соломе -
Это не мужской расчёт.
Только тот мужчина в доме,
Кто себя не бережёт.
Женщин же оберегают:
«Ну куда их гнать с ранья?»
…И Ивана провожают
Зять Гвидон, да сыновья.
Святополк, Божен, Вавило
Любомир, Словен, Всеслав,
Милован, Боян, Чурила
Буривой, Млад, Ярослав,
Гостомысл, Борис, Данила,
Глеб, Игнатий, Емельян,
Дорофей, Желан, Гаврила
Василько, Ерёма, Ждан,
Ратибор, Завид, Добрыня
Проня, Огнедар, Услад
Рюрик, Переплут, Дубыня
К Ване устремили взгляд.
Пепелят отца глазами
Разом все до одного,
Молча шмыгают носами.
И спросил Иван: «Чего?»
Молодёжь снова – здорово:
«В экспедицию нас взять».
Но Иван, уже сурово,
Возразил: «Не приставать!
Мне ещё не доставало
Вас кого-то не найти.
Всё, пора: уже пристало
За Егоркою идти!»
По-мужски немногословно
Каждый Ваню приобнял.
У колодца встали ровно.
Лишь Гвидон в сторонке встал:
«Старшим возражать не смею,
Так воспитан я отцом.
Сына воротить скорее
Помогу хоть ведовством.
Эта магия, не скрою,
Физикам не по зубам.
Нынче воссоздать такое
Не суметь инженерам.
Технологии не знают,
Сей секрет утерян встарь!»
И из сумки вынимает
Бисером расшитый ларь.
Крышку сняв с ларца рукою,
К Ване князь Гвидон идёт,
И колечко золотое
С изумрудом достаёт,
Рукавом сметая плесень
И налёт былых веков:
«На-ка, тесть, Возвратный Перстень
Из дворцовых тайников.
Этот перстень не игрушка,
Не коммерческий обман,
Не простая побрякушка -
А Защитный Талисман
Как на перст его наденешь,
Так носи всегда с собой.
Где в какую бучу влезешь -
Это будет козырь твой:
Камень перстня вправо сдвинешь
На чуть-чуть, чтоб не сломать,
То свечение увидишь.
Перстень же, начнёт дрожать.
Только ты его три раза
Вокруг пальца повернёшь
Из любого места сразу
В Дом Родимый попадёшь».
Ваня, обнявши Гвидона,
Перстень водрузил на перст,
Бросил взгляд в сторону дома:
«Бог не сдаст – свинья не съест!»
Лёд в душе, на сердце стужа,
Грусть грустнее грусти всей.
И запел в сердцах Ванюша
Про Марусю и гусей.
…Кто-то верит, кто - смеётся:
Даже днём, не при луне,
Видно звёзды из колодца
Если ты на самом дне.
С песнями в колодцы лезли -
Тем кто будет громко петь
Звёзды видно, даже если
В небо вовсе не смотреть…
Встал Иван в ведро ногою,
Цепь рукою ухватил,
Вертит в небо головою –
Солнце взглядом проводил.
Сыновья его вздохнули,
Повернули вороток.
Звенья цепи чуть всплакнули,
И Иван потёк, потёк…
Потихонечку, неспешно
В чрево матушки земли.
Миг торжественный конечно,
Если бы не воробьи.
Цепь обняв, как мать родную,
Ваня крепко веки сжал,
Проглотил слюну тугую,
Но душой не задрожал.
Захмелев, как от стакана,
Ваня гордо вскинул чуб.
Смех затих в груди Ивана,
Замерев у самых губ.
…Кто хоть раз спускался в бездну
Тот Ивана враз поймёт.
Остальным же – бесполезно,
Те решат, что автор врёт.
Только Ване что бояться?
Исходил он сто дорог,
И под воду опускаться
Уже пробовал разок.
Ты Иваново стремленье
Голым пальцем не проткнёшь!
Не боязнь, а возбужденье
Вызывает в сердце дрожь.
…Батю проводив в дорогу,
Долг исполнив свой сполна,
Цепь стравивши понемногу
До последнего звена,
Братья ворот отпускают -
Их закончились труды:
Ведь длинны цепи хватает
Только-только до воды.
Постояли, помолчали.
«Так чего же горевать!
Мы себе не отменяли
Долг Егорку отыскать.
Батя вниз, а мы по свету
Всю волшебную страну
Перероем, всю планету,
Если надо и Луну!»
Вот оно – младое племя.
Есть откуда помощь ждать.
Проросло такое семя,
Что не стыдно поливать!
Примут флаг, коль доведётся.
Тут Иван покоен будь,
И достигнув дна колодца
Не заканчивай свой путь…
…«Глубина тридцать три метра» -
На глазок Иван смекнул.
По воде рябь, как от ветра,
А от ряби - низкий гул.
В глубине, как будто птицы,
Кружат тени под водой.
Зачерпнул Иван водицы
Чуть дрожащею рукой.
Тьма в глаза, аж векам больно!
Побежал в кишках озноб!
И Иван себе невольно
Оросил водою лоб.
Тут же вспышка перед взором,
Кровь играет как вино,
И сплетается узором
Толи сон, толи кино:
Преисполнены отваги
В замке, в зале при свечах,
Два юнца скрестили шпаги
Разгоняя сталью страх.
В лицах злоба ли? Обида?
Или эдак тень лежит?
Дама царственного вида
К одному из них спешит,
Капли пота утирает,
Что вдоль пряди извитой,
И неспешно поднимает
Руку с чашей золотой.
Голос, словно ниоткуда,
Воем тысячи собак:
«Нет!!! Не пей вина, Гертруда!»
…И опять пред Ваней мрак.
Мрак густой, как будто вата.
Ванька вертит головой.
Только тень метнулась чья-то
У Ивана за спиной.
Ване этого не мало,
А с лихвой, аж сводит дух.
«Ничего себе начало!» -
Излагает мысли вслух.
Цепь прижал к груди, трясётся,
Сердцем сник, душой вспотел.
Вдруг, на Ваню из колодца
Словно кто-то посмотрел,
Будто чей-то глаз огромный
Из пучины тёмной всплыл,
Поглядел на Ваню скорбно
И слезинку обронил.
Ване этакое чудо -
Что корове аттестат.
«Сколько я висеть тут буду,
Как на выставке плакат?!
Дальше ждать - лишь множить муки!
Пусть встречает то, что ждёт!»
И, крылами вскинув руки,
Ваня бросился вперёд…
5.
Я, поверьте мне Читатель,
Камень в сердце не ношу.
Я совсем не вымогатель.
Но внимания прошу:
Будь атлет ты, будь уродец,
Как тебя ни повернуть,
Шутка ли сказать – колодец!
Смелый кто в него нырнуть?
Руки как свои ни сложишь,
Как ладонь ни раскрывать,
Ты, я думаю, не сможешь
Вместе с птицами летать.
Только с Ванею иначе,
Он не разумом живёт:
Если захотелось, значит
Нужно начинать полёт.
Если ты в душе с отвагой,
А душа желает петь,
То хоть белкою летягой,
Но сумеешь улететь.
Видишь Землю под собою?
Видишь, как она мала?
Ведь крыла не за спиною,
А в душе твои крыла!
Вот и Ваня, как мембрану
Топь колодца одолел,
И, подобием бурана,
Всё летел, летел, летел…
Снизу тьма темнее ночи,
Наверху ещё темней,
И слезят от ветра очи.
Но дыханье всё ровней.
Мысли в голове остыли,
Распустили хоровод.
Дружно, как одна заныли:
«Что в конце полёта ждёт?»
Сердце реже стало биться,
Жар сердечный поостыл.
И Иван, чтоб не разбиться,
Зонт над головой раскрыл.
Стихли ветра завыванья.
С темнотой обнялась тишь,
И напрасны все старанья:
Не понять, куда летишь?
И летишь ли ты куда-то?
Начал Ваня размышлять -
Чем судьба его богата,
Маму с папой вспоминать.
И от этого мышленья
Вроде что-то разглядел:
То ли внутреннее зренье,
То ли сумрак поредел.
То ли глюки у Ивана,
То ли вправду он узрил,
Как из чёрного тумана
Контур леса проступил.
А у леса на поляне
Хижина стоит проста.
И лететь к поляне Ване
Ну не больше метров ста.
«Разобьюсь теперь едва ли!» -
Мыслит Ваня - оптимист,
Опускаясь по спирали,
Как осенний жухлый лист.
Чуть земли Иван коснулся
Правою ногой своей,
Тут же в хижину метнулся,
Зонт оставив у дверей.
…Мы душой неутомимы
Верить в чудо всякий раз,
Чтоб проблемы разрешимы
Были разом и сейчас.
Вот и шарит Ваня взором
По избе полупустой.
Хочет встретится с Егором,
Аж глаза полны слезой …
Неприглядная картина:
Внука Ваниного нет,
Только пыль и паутина,
Только стол и табурет.
Сел за стол Иван печально
Отдохнуть, поразмышлять.
Пыль смахнувши машинально,
Чтоб рюкзак распаковать.
Взор у Вани остр и светел,
Не смотри, что ночь не спал -
На столешнице, приметил,
Кто-то резы начертал,
Буква к букве, чётко, внятно,
Строчку к строчке ровно вёл:
«Путник, нет пути обратно
Той дорогой что пришёл.
Позади избы болота,
В тех болотах сущий ад.
Если помереть охота,
То тогда ступай назад.
Если ты от леса вправо
Стёжкой полевой пойдёшь,
То тебя настигнет слава
Сразу, только как умрёшь.
Влево же пойдёшь – узнаешь,
Что такое маета,
Сам себя там потеряешь
И лишишься живота.
Прямо – леса буреломы,
Да завалы пней сухих.
Даже лешим не знакомы
Тропки в зарослях лесных.
Если чащею лесною
Без тропинки ты пойдёшь:
Встретишься с самим собою,
Что потеряно найдёшь.
Только может так случится:
Будешь по лесу плутать,
Поиск будет столько длится,
Что до смерти не сыскать.
Лучше в хате оставайся -
Крыша от дождя спасёт.
Печь топи, да обживайся.
Тут тебя и смерть найдёт!»
- Ничего себе граффити! -
Ваня даже приуныл.
Понимайте, как хотите,
А такое снизит пыл.
Если писанному верить,
Всюду клин, куда ни кинь.
Только смертью не измерить
Глубины небесной синь.
Кто живой, спасает душу,
Даже если жить устал,
И столешницу Ванюша
Ещё раз перечитал.
«Смерть со славой… Хоть с позором!
Мне какой в том интерес?
Знамо дело, за Егором
Нужно двигаться сквозь лес».
И метнулся Ваня к двери:
«В лес! И только напролом!»
Не страшны ему ни звери,
Ни бурьян, ни бурелом.
Прямо молния, ей-бога!
Я так резво не смогу.
…Но ногою у порога
Зацепился за скобу.
Глядь – скоба прибита к люку.
Ваня люк чуть приоткрыл,
В щель по локоть сунул руку,
Вправо, влево поводил.
А, нащупавши ступени,
Крышку люка оторвал,
И в тревожном нетерпеньи
По ступеням вниз сбежал.
Ну а в подполе избушки
Кнопки-рычажки блестят.
И, похоже, не игрушки,
А серьёзный агрегат.
Клапана да шестерёнки,
Патрубки да провода.
Но и там нету Егорки,
Лишь в котле журчит вода.
Не стучат, молчат моторы,
Гул не слышен в проводах.
Ваня глянул на приборы:
Стрелки ровно на нулях.
А под ними разноцветных
Кнопок длинный ряд лежал.
Ваня, без терзаний тщетных.
На зелёную нажал...
Если ты чего не знаешь,
То и пальцы зря не суй:
Никогда не угадаешь
Где укус, где поцелуй.
…Шестерёнки шевельнулись,
Провода пошли гудеть,
Стрелки от нуля метнулись,
Начали моторы петь.
Всё строенье задрожало,
Заскрипело на болтах.
Хижина с земли привстала
На куриных на ногах,
Вправо – влево повращалась,
Изогнулась взад, вперёд,
На полянке потоптаплась
И застыла, словно ждёт.
Говорит тогда Ванюшка,
Как всегда неутомим:
«Повернись-ка ты избушка
К лесу передом своим.
В чаще леса нет лазейки,
Так что жми, не чуя ног,
Ровно, словно по линейке,
Не сворачивая в бок!»
И изба пошла неспешно,
Словно самолёт на взлёт,
Прямо в бурелом кромешный,
Заросли ногами рвёт,
И углами, как плечами,
Валит древние дубы.
И бушует в печке пламя,
Чёрный дым идёт с трубы.
А пока, подобно танку,
Прёт избушка через лес,
Ваня скатерть-самобранку
Извлекает для чудес.
Постелил на стол и молвил:
«Скатерть, получи заказ.
Слово в слово всё исполни
То, что закажу сейчас:
Плошку жареной картошки,
Полтарелки холодца,
Кружку морса из морошки,
Да варёных два яйца.
Хлеба черного краюху.
Пару зубьев чесноку…
К чёрту морс – лей медовуху,
Можно выпить дураку!»
В тот же миг без промедленья
Исполняется заказ.
Может вам на удивленье,
А для Вани в самый раз.
Ест картошку Ваня с плошки,
Медовуху с кружки пьёт,
Да глядит себе в окошко,
Словно в катере плывёт…
6.
Есть такие механизмы,
Что на вид – простой пустяк.
А включи – лишают жизни,
Да ещё лишают как!
Ладно бы лишали махом,
Не давая дальше жить,
Так ведь нет – изводят страхом.
Или же начнут смешить.
До слезы, до помутненья.
Бьёт веселье словно плеть,
И уже одно стремленье -
Поскорее умереть.
Только смех не отпускает,
Давит сердце как в тисках.
Гибель разная бывает,
А не только через страх.
Но и жизнь не проще смерти.
Жизнь – она как тёмный лес.
Трудно угадать, поверьте,
Тайный промысел чудес.
Суть чудес ни кто не знает.
Да и как их угадать?
В сказках даже то бывает,
Чему сроду не бывать.
…За избой на курьих ножках
Ровно, как полёт стрелы,
Через лес бежит дорожка,
Да повалены стволы.
А в избе сидит Ванюша,
Хоть вручай ему баян:
Завтрак он уже откушал,
С медовухи полупьян.
И доволен Ваня очень
Тем, что видит за окном:
«Так мы быстро лес проскочим
И Егорушку найдём!»
Но всему предел бывает,
Часто там, где и не ждут:
Путь избе пересекает
Кем-то тореный маршрут.
Ваня тормозит избушку,
Сам глядеть тропу полез:
«Со стола пора снять стружку –
Вот он путь-то через лес!»
Путь-тропинку изучает,
Как повалены дубы.
И внезапно понимает:
Это след его избы.
Отпечатки лап избёнки
На земле и на стволах,
И от тех стволов опёнки
У избушки на когтях.
«Уж не крутит ли Лукавый
Мне дорогу и мозги?
Вроде начал путь я с правой,
Как положено, ноги».
Только Ваня изумленье
В своём сердце развернул,
Чу: над лесом шевеленье
И какой-то мерный гул.
Журналистам на потребу
Был бы репортаж такой,
Как летит-гудит по небу
Ступа с бабою Ягой.
Приземлилась у избушки,
Чуть не выломав ветлу.
Колченогая старушка,
Опираясь на метлу,
К Ване бросилась вприпрыжку
Усмиряя боль в боку:
«Вот засуну в ухо шишку -
Из другого извлеку!
Станешь зелен сам собою,
В пупырях, как огурец.
Ты зачем жильё чужое
С места сдёрнул, сорванец?!
Ишь, угнал куда, вредитель!
За пробег с тебя взыщу!»
«Что вы, бабушка, шумите?
Заходите, угощу!»
Крючконосая бабуля
Осадила свой таран:
«Что-то, парень, не пойму я,
А не тот ли ты Иван,
Что женился на Русалке
И меня на свадьбу звал?
Иль глаза слепы да жалки?
Или в памяти провал?»
«Я тот самый, в самом деле.
От супруги Вам привет.
Долго ль по небу летели?
Может с кофием щербет?
На избу не претендуя
Вам открою свой секрет:
Внука своего ищу я,
Но пока успехов нет».
«Внука? Экий же ты скорый!
Впрочем – знаю где живём.
Тут продолжим разговоры,
Или всё же в дом войдём?»
«В дом, конечно. Приглашаю.
По-устали Вы небось?
Я сегодня угощаю,
Извините, чем пришлось…»
…В жизни тоже так бывает:
С кем-то ссору замутил,
Только в памяти всплывает -
Раньше вместе водку пил.
И уже вам не до ссоры,
И беседе ночь мала.
И ведутся разговоры
Лишь за прошлые дела…
…Вот сидят Иван с Ягою,
Смастерив из ступы стул,
Вспоминая меж собою
Свадьбы Ваниной загул.
И опять Ванюша молвит:
«Скатерть, получи заказ.
Слово в слово всё исполни
То, что закажу сейчас:
Заливной язык говяжий,
С трюфелями каплуны,
Порцию ухи стерляжьей,
С красною икрой блины,
Сыр Чеддер, шербет турецкий,
Киви, манго и лимон,
Да в меду орешек грецкий.
Ну и русский самогон».
Скатерть разом выполняет
Всё заказанное в срок.
Ваня рюмки наливает,
Языка берёт кусок
И, лимон во рту смакуя,
Надрезает блин с икрой:
«За Егорушку, бабуля,
Выпей милая со мной!»
Всё как в жизни: ели-пили,
В уважении клялись,
О погоде говорили,
И до спорта добрались.
О политике взгрустнули -
Всю раздели догола.
Незаметно повернули
На текущие дела.
«Как же выбраться из леса
Мне совет, бабуля, дай!»
«Не коси, Вань, под балбеса,
А столешницу читай:
«Если чащею лесною
Без тропинки ты пойдёшь».
А ты, Ваня, за собою
Прямо просеку ведёшь!»
«Мне в пути, так понимаю,
И сучка не обломить?»
«Про сучок не утверждаю.
Но не просеку рубить!
В птицу обернись какую,
Можешь ласкою шмыгнуть.
Темным Лесом напрямую
Во стократ длиннее путь!
Так что двигайся крюками:
Вправо, влево забирай.
Где-то повертись кругами,
Но назад не отступай!»
«Ничего себе задача,
Это логике вразрез!»
«Ну а как же, Вань, иначе?
Он на то и Тёмный Лес!»
«Я согласен покрутится
И у чёрта на окне!
В птицу же оборотиться
Или в зверя – не по мне!
Я совсем не склонен к чуду,
Гнёзда вить и рыть нору.
Облик я менять не буду,
Кем родился – тем помру.
Ты мне разъясни, хромая,
Как найти алмаз в золе?
Я слегка не понимаю –
Что за резы на столе?
Где, Яга, ты стол достала?
Я признанья слышать рад.
Не сама ли ты писала
На столешнице трактат?»
«Вань, сужденья твои строги.
Ты их должен придержать!
Обвинять меня в подлоге,
Всё равно что унижать.
Мы давай с тобой не будем
Друг на друга наезжать!»
«Ладно, старая, забудем.
Перегнул, готов признать.
Не таи обид, старушка.
Я же злобы не таю:
Это ведь твоя избушка
Пропахала колею!»
«Не пойму, ты провокатор,
Или шустрый, как вьюрок?
Дам тебе маршрутизатор
Марки «Пьяный Колобок».
Только ты гляди, Ванюша,
Зря ножом не ковыряй.
Всю дорогу его слушай,
Поводок не отпускай!»
И Яга со ступы встала,
Повернулась в уголок,
Из-под фартука достала
Жёлтый шерстяной клубок.
Повернулась вновь к Ивану:
«На, болезный, получай.
Сей прибор не без изъяну,
Что имеем - извиняй.
Чтобы не было подвоха:
Его взором не теряй,
Даже если будет плохо -
Нить из рук не выпускай…»
Появился шанс у Вани
Всё-таки пройти сквозь лес.
И нам, сидя на диване,
Тоже есть в том интерес.
Скатерть подарив старушке,
Чтобы помнила о нём,
Ваня у крыльца избушки
В снаряженьи боевом.
Как из упаковки вынут –
Хоть сейчас в армейский строй:
Хоть не чёсан и не вымыт,
С ясным взором рвётся в бой.
Нить клубка зажал рукою,
На плечах висит рюкзак,
Фляжка на ремне с водою,
А за поясом тесак.
Четки резкие движенья,
Как хмельного и не пил.
Весь дрожит от нетерпенья,
А в зрачках искрится пыл.
Я шокирован, не скрою,
Что зря тратить словеса -
Мотивация порою
Вытворяет чудеса…
…Интересная картинка,
Согласитесь же со мной,
Как Яга, смахнув слезинку
Машет Ване вслед рукой.
Но Иван не замечает
Ничего уже вокруг:
Только ветви раздвигает,
Не пуская нить из рук.
Дикой кошкою шныряет
Меж корней, коряг и пней,
Путь свой галсами меняет
То правей, а то левей.
Мчит, исполненный отваги,
Как ошпарен кипятком,
Через ямы да овраги
Вслед за «Пьяным Колобком».
Тёмный Лес на то и тёмный,
Что в нём светлой нет струны.
Хоть по площади огромный,
А растут лишь валуны.
Вся трава давно увяла,
Стала проволкой стальной
И сухою щёткой встала.
Нет – колючею стеной!
Стебли Ваня рвёт руками,
Не руками - так ножом,
Разбивает сапогами.
Вьётся меж стволов ужом.
В пальцах нить не отпускает,
Хоть кулак от пота взмок.
Но, разматываясь, тает
Впереди него клубок.
Высохших деревьев кроны
Меж собой переплелись.
Не пролезь в них без урона,
С топором не прорубись.
Но Ванюша ветви крушит,
Одеянье в клочья рвёт,
Хрип водой из фляги глушит,
Сам себя вперёд ведёт…
В каждой сказке есть интрига:
То корабль зажмёт во льдах,
То в кармане жмётся фига,
То рояль стоит в кустах,
То край света потерялся,
То метро ведёт в сарай,
То вдруг гномик оказался
Чемпион по муай-тай,
То Любовь на Смерть похожа,
То путь вверх уводит вниз.
Вот и мы, Читатель, тоже
Приготовили сюрприз:
Перед Ванею катился
Жёлтый шерстяной клубок,
И донельзя истончился
Этот «Пьяный Колобок».
Понимайте как хотите
Наш рассказ о «Колобке»,
Но висит обрывок нити
У Ивана на руке.
И досада Ваню гложет,
Хоть о камни бейся лбом:
«Кто теперь мне путь проложит
Через этот бурелом?!
И обратно возвращаться -
Проще смерти ждать в гробу!
Ладно, будем пробираться
Полагаясь на судьбу!»
Вера в жизни много значит,
И Иван сквозь лес идёт:
Где – так просто на удачу,
Ну а где – как повезёт…
7.
Я, Читатель мой, не скрою,
Ни к чему душой юлить:
Мне случается порою
Тоже как в лесу бродить.
Я по жизни, делом грешным,
Нарезаю кренделей
Шагом вроде как неспешным,
А хотелось бы резвей.
Ведь к чему душа стремится -
Мы готовы хоть лететь:
Хочется скорей пробиться,
Поскорее заиметь.
Только жизнь всё чаще тянет,
Строит стену из проблем.
Всё как будто размышляет:
«А тебе оно зачем?»
Споро сказка говорится:
Что опишешь в двух строках,
В жизни может месяц длится,
Причиняя боль и страх.
И порой двумя словами
Так ухватываешь суть,
Что руками вам годами
Эдак суть не повернуть.
А случается мгновеньем
Успеваешь осознать
То, что и стихотвореньем
Не сумеешь описать.
Тянешь рифмы расписные,
Заплетаешь фраз букет.
Вроде все слова родные,
А вот нужного и нет…
Вот и с Ваней мне морока,
Хочешь с матом – хочешь без,
Описать, как одиноко
Продираться через лес.
Как он шёл себе не веря:
Птицы в чаще не слыхать,
Не видать ни то что зверя -
Следа зверя не видать.
Только ветер завывает
В непроглядной вышине,
Только чьи-то тени тают,
Взглядом шаря по спине.
И явилось вдруг виденье
Змея о шести главах:
Ненависть и Раздраженье
Грусть, Печаль, Тоска и Страх.
Ненависть – оно понятно
Лишь на самого себя,
Что судьба его невнятна,
И ласкает не любя.
Раздраженье – что не может
Через лес никак пройти,
Что куда путь ни проложит,
Всё неверные пути.
Грусть – что в жизни мало сделал,
Много меньше, чем хотел,
Что пока по свету бегал
Оказался не у дел.
О семье, теперь далёкой,
Несказанная печаль -
Ведь Русалки одинокой
И детишек очень жаль.
И тоска в тисках сдавила
О Российской стороне,
Ведь она доселе мила
И является во сне,
Сердце в мыслях зверем рыщет
На родимых берегах.
То, что внука не отыщет –
Подступает к горлу страх.
И уже душа устала
Тонкою струной звенеть,
И хватило бы запала
Все невзгоды одолеть…
Только русскому смиренье
Завсегда тесно в плечах
Гонит прочь Иван виденье,
Разрывает волей страх…
Вот что с Ванею в остатке:
Фляга выпита до дна,
Лопнула мозоль на пятке,
И, похоже, не одна,
В клочья порвана одежда.
На ногах едва стоит,
Только силы, что надежда
За собой его манит.
И идёт он за надеждой,
Где идёт, а где ползёт,
И как будто голос нежный
Через лес его ведёт,
Манит в путь жены устами:
«Зря по лесу не блуди!»…
…Видит Ваня - за стволами
Что-то светит впереди:
То ли костерок искрится,
То ли зарево блестит,
То ли чей фонарь лучится,
То ли психика шалит.
А на свет ведёт дорога
Из поваленных стволов.
Тех стволов настолько много -
На всю зиму хватит дров.
Ване даже жутко стало,
Приуныл наш молодец:
«Не избушка тут гуляла
А как минимум дворец!
Этот тракт мне боком встанет,
На погибель заведёт».
Но огонь призывно манит,
Душу из груди сосёт.
И спешит Ванюша кротко
На огонь, как мотылёк,
Деревянною походкой,
Под собой не чуя ног.
Ваня рад бы в лес кругами,
Чтя наказ бабы-Яги,
Но с дороги и руками
Не свернуть ему ноги…
Вот и мы бывает тоже:
Выберем случайно путь,
А потом уже не можем
Ни свернуть, ни повернуть.
Мчимся, закусив удила,
Словно в шорах коренной,
Лишь бы только сил хватило
Нам до финишной прямой.
Нас пугает эта доля,
Мы мечтаем отдохнуть -
Но несёт чужая воля,
Угрожая захлестнуть.
Что и как тебе осталось,
Ни за что не угадать,
А в начале показалось:
Просто вышел погулять...
…Одурманен, словно спьяну,
С мутным взором, как слепой,
Вышел Ваня на поляну
Буреломною тропой.
И, запнувшись о корягу,
Стал тихонько приседать,
Тихо молвив: «Если лягу
Ни за что уже не встать!»
Враз исчезло наважденье
Мелким бисером в траве,
Наступило просветленье
У Ванюши в голове.
Муть пред взором растворилась,
Серебром в ушах звеня.
Стало ясно, что светилось.
Через лес его маня:
Посреди лесной поляны,
Простирая руки ввысь,
Словно в латах великаны
В примиреньи обнялись -
То стоит корабль огромный,
Как из золота литой,
Антигравитационный,
Межпланетный, неземной.
Весь лоснится от металла,
Испуская ровный свет.
Ване даже жутко стало:
«Ничего себе сюжет.
Мне ещё недоставало
Инопланетян встречать!»
Но увиденного мало –
Больше хочется узнать.
Ваня взглядом так и рыщет
(Напряжённый слышен сап).
Видит: люк открыт под днищем,
А из люка спущен трап,
Словно в гости приглашает,
В ком нет страха и следа.
С Ваней всякое бывает,
Но чтоб струсить – никогда.
Он, пускай не без опаски,
По ступенькам лезет в люк:
«Для того поди и сказки,
Чтобы вдруг нашёлся внук.
Где ещё мог затеряться
Озорной наш мальчуган?
Где захочет задержаться?
Лишь у инопланетян!»
Думы Ванины петляют,
Душу жгут сильней огня,
А глаза всё изучают
Внутренности корабля.
Видит: дверь стоит за люком.
Только дверь потрогал он -
Оглушён свистящим звуком,
Яркой вспышкой ослеплён.
Ваня к люку на попятно -
Только люк уже закрыт,
Значит нет пути обратно –
В мышеловке зверь сидит.
«Нет развязочки нелепей! -
Приуныл наш молодец, -
Замурован, словно в склепе.
Тут и сказочке конец!»
…Вот такой загиб сюжета.
Впрочем, нам-то что терять?
Недопетого куплета
Пары строк не угадать?
Можем даже интересней
Закрутить сюжет, сумев
Приспособить к нашей песне
Чей ни будь чужой припев…
8.
Приучала сына мама
Сызмальства удар держать:
«Жизнь коварна и упряма,
Научись не унывать.
Жизнь на прочность проверяет.
Я скажу тебе любя -
Кто надежды не теряет,
Не теряет и себя!»
Нам бы мамины заветы
Научится исполнять,
Если мамы рядом нету,
Чтобы в горе приобнять.
Каждый бдит своё уменье
Боль всегда встречать «кость в кость»,
Но порою огорченье
Забивает в сердце гвоздь.
Впрочем, так ещё бывает:
Жизнь смеётся над тобой,
В безысходность загоняет,
А потом даёт отбой,
Вырвет из груди надежду,
Болью разум опьянит
И опять тебя, как прежде,
Развлекаясь, веселит…
…Лишь печаль Ивана сжала,
К горлу подступил комок,
Дверь тихонько зажужжала
И ушла под потолок,
Открывая перед взором
Всю изнанку корабля,
Длинным узким коридором
В неизвестное маня.
И Иван, забыв печали,
В коридор бочком идёт.
Остановит что едва ли
В нём познания полёт!
Преисполнен в полной мере
Все загадки разгадать.
А по стенам - двери, двери.
И конца им не видать.
И все двери разным цветом,
И на каждой надпись есть
Крупным шрифтом, но при этом
Невозможно их прочесть…
Эта новая загадка
Ваню с толку не собьёт.
Что бывает в жизни гладко?
Только полный гололёд.
Нас скользящая дорога
Завсегда уводит вниз:
Зазеваешься немного
И сорвёшься за карниз.
И смолкают в бездне крики.
Пальцы сломанной руки
Нервно ищут заковыки,
Щёлочки да бугорки.
Вот когда идём на приступ
Мы открывшихся высот,
Где-то впадина, где выступ
Преимущества даёт.
Мы цепляемся за скалы,
Но срываемся на крик,
Если вдруг мечта упала,
Поскользнувшись о ледник.
Нам по жизни ям да кочек
Невозможно сосчитать.
И с дверьми тугой клубочек
Можно долго расплетать…
«Да чего тут напрягаться?! -
Ваня для себя решил, -
Будем после разбираться!»
И ближайшую открыл.
Тут же взор прикрыл руками,
Ожидая яркий свет.
Но нет вспышки пред глазами,
И шипенья тоже нет.
Ваня замер на мгновенье,
Что к чему в уме смекнул,
Но, дрожа от нетерпенья,
Всё же за порог шагнул.
А за дверью, что за диво:
Всюду кафель да гранит,
И расписанный красиво
Чан фарфоровый стоит.
В этот чан вода струится,
Тёплой свежестью маня,
И журчит, зовёт помыться,
И сверкает без огня,
Благовонья источает
Нежной пеной голубой.
Ваня рвань свою снимает
И ныряет с головой.
Как дитя в воде плескаясь,
В стены брызжется смеясь.
Каждой клеткой наслаждаясь,
Отмывает пот да грязь.
Счастлив будет тот, который
В малом видит благодать.
Раскрываясь каждой порой,
Стал Ванюша засыпать -
Два часа почти купался,
Даром что не утонул.
Так бы на всю жизнь остался,
Кабы голод не вспугнул.
Голод – он тебе не тётка,
Он суровей, чем отец,
Он сметает, словно щётка,
Благодушие с сердец.
Он главенствует над нами
И на подвиги зовёт.
То ворчит – бурчит кишками,
То «под ложечкой» сосёт.
Ваня, смывши всю истому,
Ищет чем себя прикрыть.
Удосужился из дому
Лишь трусы он прихватить.
То, что снято перед мойкой -
И одеждой не назвать.
Тряпкам этим путь в помойку,
Или просто закопать.
Вывод Ванин прост и ясен:
«Будем видом сеять страх!»
И, ремнём перепоясан,
Вышел в коридор в трусах.
Щёки густо заалели,
Рюкзаком прикрыл живот,
Но бочком к ближайшей двери,
Тем не менее, идёт,
Став как будто меньше сразу,
Будто разом сдулся он.
Иноземный встретить разум
Топлес – это моветон.
Волосатые коленки
И не «Скинни», и не «Слим».
Ваня льнёт спиною к стенке,
Задом дорожа своим.
Сам смеётся над собою:
«Давно голым не скакал!»
Пнувши дверь босой ногою,
В костюмерную попал
Или в чрево гардероба:
Всюду вещи в стеллажах.
Столько не сносить до гроба,
Даже рябь идёт в глазах.
(Вы примите заверенья,
Я никак не ожидал,
Чтоб в такие приключенья
Сказочный герой попал.
Я прошу поверить слёзно
В то, что сам ещё не вник:
Кем на корабле межзвёздном
Оборудован «бутик»?)
Ваня рюкзачок откинул,
И давай в вещах шерстить.
В свой размер костюмчик вынул:
«Только где его носить?
Мне бы джинсы, да ветровку,
Да под горло свитерок,
Да ботинки на шнуровке,
Чтоб под шерстяной носок!»
Глядь: на полках в упаковке
Джинсы ста сортов лежат,
И на «плечиках» ветровки
Разносортные висят,
Башмаки стоят рядами
Вдоль высоких стеллажей,
Где носки со свитерами
Всех фасонов и мастей.
«Интересные тут полки:
Всё есть, что ни пожелать.
Может мне ещё футболки
На тех полках поискать?»
Стеллажи вдруг закачались
От серёдки до углов,
И футболки отыскались
Меж носков и свитеров.
Ваня даже отшатнулся,
Словно чёрт в шкафу сидит.
Осторожно оглянулся -
Может кто за ним следит?
«Планетяне – басурмане,
Телепаты, вашу мать,
Собираетесь у Вани
Все желанья исполнять?!»
Но в ответ ему молчанье
И безмолвия намёк:
Пополняй догадкой знанье,
Может всё постигнешь в срок.
Ваня тишину послушать
Иногда бывает рад,
Да бурчит желанье кушать
Громче, чем кишки бурчат.
А когда нас гонит голод,
Время нет подолгу ждать.
Кто какой отыщет повод
Молча в тишине стоять?
Длинных умозаключений
Нам тогда не пожинать.
Нам иных бы ощущений –
Нам чего бы пожевать…
Надевается обновка:
За футболкою носки,
Джинсы, свитер да ветровка,
Со шнуровкой башмаки.
Ваня поиск продолжает
За спиною с рюкзаком.
Дверь соседнюю пинает
Вновь надетым башмаком.
А за дверью (не упасть бы!),
Чтобы я так, братцы, жил,
Словно кто для целой свадьбы
Стол изысканный накрыл.
И напитки, и закуски,
И избыток разных блюд.
Изобилие по-русски.
Налетай, крещеный люд!
Ваня в плане «налетайте»
Может кое-что суметь.
Вы за ним ещё давайте
Изловчитесь-ка успеть.
Тут, скажу я вам, у Вани
Мы плетёмся все в хвосте -
Места меньше в котловане,
Чем в голодном животе.
И Ванюша начал кушать
Раньше, чем присел за стол
В сахаре с корицей грушу
Да баранинки мосол.
Следом грузди, осетрина,
Поросёнок заливной.
Умиления картина
Для хозяйки для любой.
И скажу вам однозначно,
Не подумайте что лесть:
Ваня споро ест да смачно,
Хочется с ним рядом сесть,
Хочется тех блюд отведать,
От которых он отъел.
Но с Ванюшей отобедать
Так за стол никто не сел.
Ваня молча размышляет
О хозяине таком:
«Привечать-то привечает,
Но чего же всё тайком?»
Кинув в рот с ладони крошки,
Поднабрав с едою сил,
Выпив морсу из морошки,
Ваня тихо пробасил:
«Ты хозяин зря таишься!
Сядь за стол – поговорим.
Ты чего меня дичишься?
Страшен, или нелюдим?
Отчего ты щедр так тайно?
Может есть чего скрывать?
Я забуду моментально:
Где кто есть, кого как звать!
Я твоё гостеприимство
Оценил душою всей,
Но по мне, так это свинство
Укрываться от гостей!»
Тишина в ответ Ванюше.
Что тут делать? Как тут быть?
«Ладно, будем молча кушать,
В одну харю будем пить!»
Вот оно какое дело.
Хочешь плачь, а хочешь пой.
Получи, что хочет тело,
В остальном не беспокой.
Хмур, как воздух предрассветный,
Ваня вилкой стал стучать:
Разум то - инопланетный,
Нелегко его понять.
А вот очень интересно
Знать немного наперёд:
Как сей разум неизвестный
Себя дальше поведёт?
Только с сытостью усталость
Не способны рассуждать,
И Ивану показалось:
Лучше будет лечь поспать.
Покидая стол обильный
Ваня горестно вздохнул,
Прихватил рюкзак свой пыльный
И решительно шагнул
Прямо к следующей двери.
Где скажите мне изъян:
Там, за дверью, для постели,
Под периною диван.
И совсем не удивляясь
Ничему уже ни как,
Ваня, грустно ухмыляясь,
Бросил за диван рюкзак.
И, сходив до унитаза
В потаённый уголок,
Ваня как-то «сдулся» сразу,
Как-то съёжился чуток.
И раздевшись чин по чину,
Вещи уложив на стул,
Всею массой на перину
Плюхнулся, да и уснул.
И приснились Ване дети,
И жена, и отчий край,
И с Егоркою в карете
Они едут за сарай…
…Как Морфей нас примет в ласки,
Так считай, что обречён –
Сна пути волшебней сказки,
Сказка может быть как сон.
И бывает разобраться
Сказка, сон ли – не суметь.
То ли надо просыпаться,
То ли можно досмотреть?...
9.
Мы не всё что нам хотелось
Вносим в список добрых дел:
Песня спелась так, как спелась,
А не так, как ты хотел.
Иногда пустяк и малость
Не пускают нас в полёт:
Сердце в бой – душа осталась,
Душа в бой – мозг отстаёт.
Мы порою долг Отчизне
Не готовы отдавать.
…Сны берут у нас треть жизни
И на всё им наплевать.
Никакой тут нет дилеммы:
Ночь подходит - клонит в сон.
У кого со сном проблемы,
Тот от счастья отлучён.
Ну а если удаётся
Лишний хоть часок поспать,
Мозг ликует и смеётся –
Радости не удержать.
И душа тогда желает
Впереди себя лететь.
Сон треть жизни забирает,
Хорошо, что только треть…
Для Ивана пробужденье
Словно сон очередной:
У дивана стол с печеньем,
С хлебом, с сыром, с колбасой.
Чашка с чаем остывает.
В рюкзаке лежит еда.
На ботинках крем сверкает.
В фляге плещется вода
Вся проглажена одежда
И на «плечиках» висит.
В сердце ёкнула надежда:
Может Ваня ещё спит?
Потянулся, оглянулся,
Посидел пару минут.
Нет. Не спит. Увы, проснулся,
И глаза ему не врут.
«Пусть ты вовсе не землянин, -
Говорит тогда Ванёк, -
Молчаливый мой хозяин,
Понимаю твой намёк.
Вижу сам, что загостился.
Самый срок продолжить путь
Мне туда, куда стремился.
Ну а ты - не обессудь»…
Спалось Ване на диване
Аж на десять дней вперёд.
Но у Вани боль в кармане,
И печаль подмышки трёт:
Образ внука серой тенью
Кружит в разуме шальном.
Ваня замер перед дверью
В снаряженьи боевом.
Как из упаковки вынут –
Хоть сейчас в армейский строй:
На пробор расчёсан, вымыт,
С ясным взором рвётся в бой.
Всклинь наполненный едою
На плечах висит рюкзак,
Фляжка на ремне с водою,
А за поясом тесак.
Четки резкие движенья -
Силы все восстановил,
Весь дрожит от нетерпенья,
А в зрачках искрится пыл.
Я шокирован, не скрою,
Что зря тратить словеса -
Мотивация порою
Вытворяет чудеса…
Дверь Ванюша отворяет:
«Куда делся коридор?!» -
Сам себя не понимает.
Тёмный лес пугает взор.
А у самого у трапа
Зеленеет островок,
И на нём, как волчья лапа,
Ало-огненный цветок.
«Это что ещё за штука?» -
Ваня щурит острый взгляд.
Но о том молчит наука,
И астрологи молчат.
То загадка для Ивана.
Как он память ни терзал,
Ни пиона, ни тюльпана
В виде лап не вспоминал.
Среди лилий и бегоний
Нет цветка, как волчий след.
Нет его среди магнолий,
Среди роз и маков нет.
Ни один определитель
Сей цветок не описал.
Верьте, нет ли, как хотите.
Я что знаю - рассказал…
Ваня ссыпался по трапу,
(Нам так с вами не суметь),
Посмотреть на эту «лапу»,
И не только посмотреть,
А осмыслить это чудо.
Справедливый интерес:
Тут взялось оно откуда,
Если всюду мёртвый лес?
Ваня сильно озадачен
И немало удивлен:
Кем он ловко одурачен,
И откуда здесь газон?
Цвет каким подвластен силам?
Ваня гнёт дугою бровь:
«Гля! Пульсирует по жилам
В лепестках как будто кровь?!
Может это не растенье,
А по разуму мой брат?
И средь леса приземленье
С ним случилось в аккурат?
Слышишь, как тебя там…. Алый!
Ты взаправду, иль подлог?
Если парень ты бывалый,
Выходи на диалог!
Будь ты просто человеком!
Выпить хочешь? Поднесу.
Я тебя по всем отсекам…
А ты вона где – в лесу.
Ликом в георгин, так что же?
Мне на это наплевать.
Я вот с обезьяной схожий,
Так чего теперь рыдать?»
Хоть ботаник я неважный,
Но могу предположить,
Что цветок отнюдь не каждый
Сможет враз разговорить.
В этом надобно терпенье
И особый знать подход,
А иначе вам растенье
Слова не произнесёт.
Нет, я не сгущаю краски,
Хотя, в общем то, и мог.
Ведь у яблони из сказки
Не со всеми диалог?!
Вот и Ваня с алым цветом
Видно что не так сказал:
Две минуты ждал ответа,
Ничего не услыхал.
Подождал ещё минутку.
Цвет по прежнему молчит,
На ветру, как будто в шутку,
Тонким стеблем шевелит.
Где то явно, где то тайно
Ветер листья закружил,
И цветок почти случайно
Кукиш с лепестков сложил.
Тут уж Ваню зацепило:
«Это ж надо отчудить!
Что так разум замутило
Мне с цветком заговорить?!
Так совсем свихнуться можно!
Лучше мне его сорвать.
Упакую осторожно –
Жене, детям показать…»
Только вынул нож Ванюша,
Дунул холод по ногам,
Воем рвёт сирена уши,
Свет слепящий по глазам,
Голова на части рвётся,
Кровь пустилась из ноздрей,
И под сердцем раздаётся
Чей-то жуткий крик: «Не смей!!!»
«Да не смею я, не смею! -
Шепчет Ваня чуть присев, –
Не сказать, чтобы робею,
Но чего рычать, как лев?»
Ваня взором пробуравил
Север, запад, юг, восток:
«Кто меня дрожать заставил,
Неужели впрямь цветок?!»
Говорят у страха очи
Шире, чем у сплетен рот.
Значит страх, при равных прочих,
Звонче сплетен душу рвёт.
Ваня вроде и бесстрашен,
Только это как сказать.
Потому как в сказке нашей
Всяк героем может стать.
Страха нам чего чураться?
Страха в каждом через край!
А вот страху не поддаться -
Тут характер подавай.
Чья душа страх одолела,
Про того во все века
Говорят: «Он страшно смелый!»,
Крутят пальцем у виска.
Потому как страх не ведом
Мертвецам и дуракам.
Потому за смелым следом
Не всегда комфортно нам:
Что как смелый ошибался,
Осторожность позабыв?
Кто боялся - жив остался.
А герой всегда ли жив?
Я бесстрашностью к Ивану
Даже близко не стоял.
Труса праздновать не стану,
Но и в пекло не сигал.
Ослеплённый, оглушённый,
Ваня духом не поплыл.
Был бы я заговорённый,
Я б собой его прикрыл…
Вас, Читатель, успокою,
Любопытство утолю:
Хоть не праздную героя,
Труса тоже не люблю.
Пальцами зажавши уши,
Страх зажавши свой в кулак,
Я из-за плеча Ванюши
Наблюдаю, что и как…
Как отмучила сирена,
И угас слепящий свет,
Ваня поднялся с колена.
Бледен, словно крови нет.
Взор сияет, словно бластер,
Сжечь готов взором своим.
«Слышишь, спецэффектов мастер,
Выходи, поговорим!
Я с тобой не собирался
В «жмурки – пряталки» играть.
Раз уж до Земли добрался,
Так чего себя скрывать?
Или ты меня боишься,
Страхом пачкаешь штаны?
За каким стволом таишься
Бледным отблеском Луны?»
«Мне таиться смысла нету
А бояться – так смешно!..»
И по трапу из ракеты
К Ване двинулось «оно»:
Росту выше чем в два метра,
Руки – почитай до пят,
Шерсть колышется без ветра,
Изо рта клыки торчат.
Голова сидит без шеи,
Вытянута как яйцо.
И горят зрачки, алея,
Занимая всё лицо,
Или, что точнее, рожу.
(Слов не подобрать нежней).
Образ кратко подытожу:
Питекантропа страшней.
Мне в подобном силуэте
Что-то память шевелит?
Стоп! Да это просто Йети,
Или древний гоминид.
Он-то в корабле откуда?!
Впрочем, мне чего гадать:
Я не толкователь чуда,
Я здесь просто рассказать.
Я обманывать не стану,
Зря, Читатель, не кори.
Подошёл Бигфут к Ивану:
«Ну, чего звал? Говори».
А Иван, раззявив очи,
Подобрать не может слов,
Понимает, что не очень
К диалогу он готов.
Трудно выразить, не скрою,
Ситуации накал,
Что Ванюша всей душою
И всем сердцем испытал.
Как приличными словами
Пояснить без входа в транс?!
Можно так сказать: у Вани
Когнитивный диссонанс.
Он смирился понемногу:
Не создать контакт рывком.
Он готов был к диалогу
Даже с аленьким цветком,
Или с пауком огромным,
Иль плазмоидом каким.
Просто с образом фантомным…
Словом: с кем ни будь иным.
В книжках инопланетяне
Неземной имеют вид.
Ну а тут спустился к Ване
Из ракеты гоминид.
Кто же знал, толчёный перец!
Не додуматься во век,
Что космический пришелец -
Это Снежный Человек!
Ваня шевелит мозгами,
Аж подмышками вспотел,
Все извилины узлами:
Зверь откуда прилетел?
Он с Венеры? Марсианин?
Или с Сириуса гость?
Или он Тау-Китянин?
Нет ответа, только злость…
А пришелец наседает,
Морщит лоб волосяной,
И по-русски вопрошает:
«Ну чего молчишь, герой?!
Рвался лично повстречаться?
Где объятия твои?!
Ну, давай уже общаться,
Право слово, не тяни!»
Ваня разом отупенье
Удалил из мутных глаз:
«Ну, давай начнём общенье.
Ты откуда здесь у нас?»
«От звезды мой путь ведётся…»
«Уж ни Тау ли Кита
Эта звёздочка зовётся?»
«Абсолютно точно, та!»
Ай да Ваня! Ну и разум!
Ясновидец! Телепат!
Раскусил пришельца разом,
Мимолётный бросив взгляд.
«Чуйка» Ванина уменьем
Прозорливости близка.
И уже Бигфут с сомненьем
Чешет когтем у виска:
«Я далёк от пониманья,
Как всё сразу уловил?
Что за дивные познанья?»
«Да я просто пошутил…
Знать не знал про вас, хоть тресни.
Просто в голове кружат
Строчки из весёлой песни,
Что примерно так звучат:
«Атмосферы нет и душно
Там на Тау, на Ките.
Но все жители радушны,
Хоть условия не те!»».
Ваня вокалист не очень,
Но от сердца вдох берёт,
Потому, при равных прочих,
До глубин души проймёт.
Дар, наверное, у Вани
Макраме плести из жил,
И уже Тау-Китянин
По щеке слезу пустил:
«Да, у нас там душновато,
Как по пояс в печку влез.
Но мы в том не виноваты -
Исторический процесс.
Потому не ходим в школу:
Климат очень уж суров…»
«А какого же ты полу?»
«У нас нету «мужиков»!
Сексуальным воспитаньям
Не подвержен наш народ,
Потому как почкованьем
Продолжаем мы свой род.
Несмотря на почкованье
Не стремимся вымирать.
И усиливаем знанье
Почкованьем же опять.
Интеллект у нас отменный:
Все – Ландау, так и знай!
Мы летаем по Вселенной
Почитай, из края в край».
Цену байкам Ваня знает –
Сам умеет сочинять,
Молча головой кивает,
Дескать: «Да, готов понять!»
А пришельцу – были б уши,
Чем наполнить, он найдёт.
Вот и мы давайте слушать,
Да ловить, где он соврёт:
«Раньше всё на мю-Мезонах
У нас были корабли,
А теперь на ля-Минорах
В соплах светятся огни.
Потому, как мы в познаньи
Обошли самих себя
И используем звучанье
Для полёта корабля.
Только Звук у нас особый,
Его просто не создать.
Ты вот сам поди попробуй
Через вакуум кричать.
Свойство пустоты Миноры
Враз способны изменять:
Кораблю дают опору,
Чтобы скорость набирать!»
Тут уж Ваня не сдержался
И докладчика прервал:
«Я, похоже, догадался
Кто природу изговнял!
Это ваши «ля-Миноры»
Так загадили наш лес,
Что сплошные форс-мажоры
В нём справляют интерес?»
Гуманоид поперхнулся,
Словно жабу проглотил.
Боком к Ване повернулся
Лапами глаза прикрыл.
Он как будто оскорбился,
Даже ростом чуть просел.
В оправдания пустился:
«Я, Вань, честно - не хотел!
Мой корабль слегка сломался
И на Землю к вам упал.
Когда падал, то вращался.
Лес под выхлопы попал.
Он материи структуру
Изменил»… «Нормальный ход!
Значит твоя штука сдуру
Всю планету нам пожжёт?
Ты моё негодованье
Постарайся удержать,
Пока сам хранишь сознанье!» -
Начал Ваня наседать.
Но пришелец крендель тёртый,
Разом суть всю изложил:
«Потому ваш лес стал мёртвый,
Что тональность Звук сменил.
Это результат поломки
Роковой для корабля.
Он стоит у леса кромки
Без ветрил и без руля.
Мне домой возврата нету,
Тут меня поглотит мрак.
Гравитацию планеты
Не преодолеть никак.
И с поломкой разобраться,
Как из перьев шить гробы:
До своих - не докричаться,
Вы - технически слабы.
Не спасти, как видно, душу,
Да и тело не спасти.
Ведь от корабля, Ванюша,
Далеко мне не уйти.
Организм мой на пределе,
Заперт словно на засов:
Не могу я в атмосфере
Вашей больше трёх часов!»
У Ивана возмущенье
Пышет прямо через край:
«Про засов и заточенье
Мне мозги не заплетай!
А не ты ли возле трапа
Затеваешь огород?
Не твоя ли это «лапа»
Алым пламенем цветёт?
Если ты дышать не можешь,
Для чего тебе цветник?
Ложью правды не умножишь!
Я к такому не привык!»
Тут я соглашусь с Иваном,
Вы поддержите меня:
Нужно полным быть болваном
Начинать контакт с вранья.
И Тау-Китянский Йети
Знает, там не дураки:
Правда на любой планете
Открывает все замки.
Весь инопланетный разум
Логикою породнён:
Ноль тебе доверья разом,
Коль на враках уличён.
…Скорбно головой кивает,
Дескать «Ты, Ванюша, строг!»,
Планетянин начинает
Свой правдивый монолог:
«Мне, наверно, всё же стоит
Чуть расширить свой рассказ:
Шестиглавый рептилоид
Хочет уничтожить нас.
Это он сжёг атмосферу,
Всех самцов поубивал,
Все леса засыпал серой
И колодцы закопал.
Он безумен в этом плане -
Галактический маньяк.
И мы все, Тау-Китяне,
Не уймём его ни как.
Всё гоняем по планетам,
Ищем где он гнёзда вьёт.
Змей в ответ нашим ракетам
И рули и сопла гнёт.
Норовит подкрасться тайно,
Прыгая из чёрных дыр.
Я с ним встретился случайно.
Подтопил злодею жир!
Жаль, что подтопил лишь малость…
Моему же кораблю.
В схватке с гадом так досталось,
Что как по себе скорблю.
В космосе спасенья нету,
И надежды никакой.
Я упал к вам на планету,
Потому пока живой.
Но чтоб приспособить тело
Мне к условиям Земным,
Свой метаболизм всецело
Должен сделать я иным.
И генетики на Тау,
Случай сей предусмотрев,
Поработали на славу,
Год трудились, не присев.
По крупицам собирали
Генофонд со всех планет.
Даже там его искали,
Где и жизни вовсе нет.
Но упорство и терпенье
Нужно всюду применять,
И тогда изобретенье
Не заставит себя ждать.
Был проделан труд огромный
И успешно завершён:
Орган адаптационный
Всем и каждому вживлён.
Попадёт Тау-Китянин
В агрессивную среду,
Будет болен, будет ранен,
Опьянеет на беду,
Тут же орган этот новый
Выдаст из себя росток.
Алый пятилепестковый
Вырастит с ростка цветок.
Цвет условья изучает,
Всю агрессию, как есть.
В нём «Адаптер» вызревает,
А созреет - можно съесть.
Главное, вживить при этом
В лепестки цветка успеть
Гены жителя с планеты,
Где «Адаптеру» созреть.
Ну а как «Адаптер» скушал,
Изменил метаболизм -
Цепь невзгод, считай, разрушил,
Пересилил катаклизм.
Даже на чужой планете,
Абсолютно на чужой,
Прорастут росточки эти,
Чтобы мог спастись любой!»
Ваня сам приврать дай боже,
Да и басни слушать рад.
Захватил рассказ, но всё же
В недоверьи щурит взгляд.
А пришельцу дела нету,
То ли вправду, то ли врёт,
Он за всю свою планету
Разъяснения ведёт:
«Чтоб «Адаптера» такого
Вырастить наверняка,
Мне от жителя земного
Нужно было ДНК.
И при этом чтобы донор
Сам пожаловал ко мне,
Не показывал чтоб гонор,
Чтобы был в блаженном сне.
Хоть суровый, но понятный,
Мне диктует наш закон:
Донору создать приятный
Эмоциональный фон.
Чтобы был без болей в теле,
Чтобы встрече был бы рад.
Очень важен в этом деле
Положительный заряд!
Положительных настроев
Сложно переоценить.
Для космических героев
Тоже стимул должен быть.
С властью не вступая в сговор,
К местным быть всегда добрей:
Чем довольней будет донор -
Тем твоя жизнь веселей!»
…Мы, читатель, можем с вами
Долго слушать монолог,
В голове, однако, Ваня
Подвести сумел итог:
«Значит, нету тут Егорки –
Внука дальше мне искать.
В суть космической разборки
Можно даже не вникать.
Генофонд мой пригодился -
Тут чем мог, уж тем помог.
Отоспался, подхарчился,
Да пора и «за порог».
…А инопланетный Йети
Продолжает свой рассказ,
Все эпитеты на свете
Для учёных он припас.
Ваня высказал сомненье:
«А вот срежь я алый цвет,
Было бы тебе спасенье?»
Отвечает Йети: «Нет…»
У Ивана мысль мелькнула
С матерком. А мысли суть:
«Лихо жизнь тебя нагнула,
За сто лет не разогнуть!»
Только Ваня не приучен
Каждой мысли ход давать.
Иногда бывает лучше -
Мысль подумав, промолчать.
В голове сто мыслей кру;жит,
Да не всяк их разберёт.
…Затянув ремень потуже,
Ваня Йети лапу жмёт:
«Ладно, мне пора в дорогу.
У тебя со мной контраст.
Полегоньку, понемногу
Приспособишься, Бог даст.
Долго ль твой «Адаптер» зреет?
Расскажи, залётный друг!
Ведь на каждый так сумеет
Организовать досуг
Словно птицы на гнездовьях!»
«Это, Вань, как повезёт:
В ваших вот «Земных условьях»
Он уже семь лет цветёт.
Так что мне плодов дождаться
До утра не суждено.
Но всё может поменяться –
ДНК-то включено!»
«Знай, что от Ивана гены
Никогда не подведут!
На чужой планете стены,
Знамо дело, не спасут,
Но поверь: Земля чужою
Перестанет скоро быть.
Если встретимся с тобою,
Будет нам что обсудить.
В жизни всякое бывает.
А пока - не обессудь!»
Тут уж Йети вопрошает:
«Ты куда, Вань, держишь путь?
Помоги мне разобраться,
Самому мне не суметь:
Через мёртвый лес пробраться –
Это ж нужно цель иметь!»
«Цель иметь – это полдела!
Главное, мой друг, поверь,
Чтоб тебя не отымела
Эта самая вот цель, -
Ваня, горестно вздыхая,
Начинает пояснять, -
Цель у нас у всех простая:
Цели в жизни не терять.
Разобраться тут не штука
Штука всё в одно собрать.
Я ищу пропажу – внука,
Да не знаю где искать.
Он заброшен в даль лихую,
В жуткий потаённый край.
А вот в сторону какую?
Тут поди-ка угадай!
Значит лес, болота, горы -
Для меня одной цены:
Сказочной Руси просторы
Во все стороны длинны.
И какой идти дорогой -
Всё одно край не найдёшь.
Я к тебе вот за подмогой,
За подсказкой, если хошь!
Ты за небом наблюденье
Хоть какое, а ведёшь?
После жёсткого паденья
Весточки из дома ждёшь?
Ведь вернуться есть мыслишка?!
Вижу сам, что угадал!
Может по небу мальчишка
Лет семи где пролетал?»
Ваня чутко насторожен:
«Оно вряд ли… ну а вдруг?!»
Вариант всегда возможен
Разорвать порочный круг.
Гость залётный в размышленьи
Когтем темя теребит.
Чуть распевно, как в сомненьи,
Так Ивану говорит:
«Я за небом наблюдаю
И радаром и в окно,
Всё от края и до края
Мной просмотрено оно.
Но летающие дети
Не встречались, что-то, мне.
Может на другой планете?
Но вот что бы на Земле…
Чётко видно всё в зените:
Как, куда, когда и кто.
К горизонту же, простите,
Разрешение не то.
Там, за горною грядою,
Что-то, вроде, пронеслось.
А конкретно что, не скрою,
Мне заметить не пришлось.
То, что по небу летело,
Мой радар не различил,
Было б рядом это тело,
Он бы контур уловил.
Если б это было даже
Просто манная крупа.
Только вот за горным кряжем
Моя техника слепа.
Что там плыло, что там было -
Можем до ночи гадать!
Только то, что было – сплыло,
Ни догнать, ни повидать.
Что упало за горою
То радаром не найти.
Для душевного покою
Надо за гору идти.
За Репейными горами
Надо бы всё осмотреть.
Зря чтоб не сучить ногами,
Лучше в капсуле лететь.
Тут, на сказочных просторах,
Лучше транспорт не найти:
Двигатель на гравитонах,
Хватит на сто лет пути!»
И уже вслед за словами,
От подбрюшья корабля,
Подплывает прямо к Ване
Капсула из хрусталя.
Йети люк в ней открывает:
«Ты, Ванюша, заслужил!»
Ваня внутрь рюкзак бросает:
«Ну, спасибо – удружил!»…
10.
В сказке чудо процветает!
Впрочем, жизнь порою так
Нагородит, напетляет,
Что и сказка нам пустяк.
Где мы, кто мы, с кем знакомы,
Жизни грубо наплевать.
Если вышел ты из дома,
Научись удар держать!
Если ты мечту лелеешь,
Приготовься боль терпеть.
Если боль не одолеешь,
И беды не одолеть.
Жалости и сожаленья
Не друзья тебе отнюдь.
Хочешь множить обретенья –
Про потери позабудь.
Если помнить все потери,
Можно просто озвереть!
Ты подумай: неужели
Можно в скорби уцелеть?!.
Не достиг чего-то? Значит,
Не готов ещё достичь.
Неудача – пусть не плачет,
А удача – громкий клич!
Вот оно, какое дело!
Рассуди, Читатель мой:
Что успело – то приспело,
Что не сбылось – то долой.
Нету в памяти печали,
Если память лучший друг.
Мы отчаянье едва ли
Допускаем в ближний круг
Ване «тьфу» на неудачи,
Не залить в душе огня:
«Я сумею! А иначе
Кто сумеет за меня?!»
Над Репейными горами
Выше туч и облаков
В капсуле несётся Ваня.
Как Гагарин! Как Титов!
В стратосфере, в дымке сизой
Ваню капсула несёт.
Как яйцо киндер-сюрприза,
Только больше раз в пятьсот.
Капсула совсем не скутер,
Чтоб в ручную управлять:
Просит бортовой компьютер
Цель полёта описать.
Деду рассказать про внука,
Что студенту анекдот.
Описать – иная штука,
Тут почти наоборот.
Для словесного портрета
Точным должен быть рассказ.
Всё подходит как примета –
От зубов до цвета глаз.
И Ванюша описанье
Очень точное даёт
Про улыбки обаянье,
Уши, брови, нос и рот,
Рост и вес почти до грамма,
Цвет волос и кожи цвет -
Дабы создала программа
Цели поисков макет.
Про рубашку, про штиблеты
И про носовой платок –
Все, что вспомнились, приметы
Ваня капсуле изрёк.
Чтоб на нет свести ошибки,
Если что-то упустил.
Чтобы с первой же попытки
Нужный вектор задан был.
Ваня соткан из сомнений -
Боязно, как ни крути:
«Ну, Тау-Китянский гений,
Внука помогай найти!»
Не раскрыв свои секреты,
Как сумеет отыскать,
Техника с другой планеты
Начинает помогать.
Рыскает своим радаром
Вправо, влево, взад, вперёд
Кто за деньги или даром
Где, куда и с кем идёт.
Кто какой где след оставил,
Кто бесследно пролетел…
«Может Йети и лукавил?» -
Ваня мыслью закипел.
Тут для Вани на экране
Проблеском ориентир:
Над Восточными горами
Обозначился пунктир
Траектории Егора,
По наклонной сверху вниз.
Так-то, Ваня, будет скоро
Внуку с дедушкой сюрприз!
Выше капсула взметнулась,
Чтобы лучше пеленг взять.
Вдруг как будто бы споткнулась,
Два споткнулась, и опять.
И пошло вверх-вниз болтаться,
Выгибаться и скрипеть.
Ване даже испугаться
Было толком не успеть.
Что-то грохнуло за стенкой,
Потолок пол заменил.
Ваня локтем и коленкой
Чуть затылок не разбил.
…Всё внезапно прекратилось,
Будто девичий каприз.
Капсула вдруг развалилась,
Выплюнув Ивана вниз…
Кто не понял, что случилось,
Я могу и подсказать:
Не погода умудрилась
Ветром капсулу сломать,
Не Судьба, не Провиденье
Капсулы прервали бег –
Боевое нападенье
На летающий объект.
И Иван, как сбитый лётчик,
Потерявший парашют,
Мыслит: «Защитить чем копчик?
Мягче где кусты растут?
Ветру распахнув объятья,
Вдруг получится взлететь?»
Он готов с любою ратью
Биться, лишь бы уцелеть.
А вершины гор всё ближе,
Всё стремительней полёт.
«Внука вряд ли я увижу!» -
Мысль Ванюше сердце жмёт.
Приближается мгновенье
Лоб разбить о ледники,
Ведь земное притяженье
Ухватило, как клыки.
Но инопланетный разум
Всё предусмотрел давно:
То, что не погибло сразу,
То должно быть спасено.
Аварийная система
Нас не делит «чёт – нечёт»,
Кем бы космолётчик не был
Всё одно его спасёт.
Ваню мягко принимает
Гравитационный мат.
Тех, кто капсулы сбивает,
Ваня матом встретить рад.
Озирается на небо:
«Где там затаился враг?!
Я его, да кто б он не был,
И вот эдак, и вот так!!!»
А на Ваню из-за тучи
С рокотом несётся смерть:
(Как по мне, так было б лучше
Прямо в небе умереть!)
Шестиглавый Змей крылатый.
В чешуе, как танк в броне.
Сизой копотью объятый,
Словно бес в кошмарном сне.
Пышет жаром, хлещет паром,
Пламя вьётся из ноздрей.
Сбил Ивана он ударом
Всею массою своей.
Над Ванюшей нависают
Все двенадцать злых зрачков.
И как будто вопрошают:
«Это кто ещё таков?!»
Змей заметно что растерян,
Видно встречи ждал иной.
Вроде незакономерен
Был налёт его шальной.
Ваня Змея промедленье
Быстро оценить сумел,
И отринув все сомненья,
Сам в атаку полетел…
Змей от наглости опешил,
Даже сдал чуть-чуть назад.
(Змей, он тоже не безгрешен!)
Ване злоба застит взгляд!
Он, накала не теряя,
С кулаками прёт вперёд.
Змей, окалиной рыгая,
Ваню жаром обдаёт.
Жаром пышет, это ладно –
Льды от жара защитят.
Да дыханье змея смрадно -
В каждой пасти разный смрад.
Вмиг достал тесак Ванятка,
Лупит змея по глазам,
И приходится несладко
Всем шести его главам.
Ваня мастер фехтованья,
Чемпион, как погляжу.
(А откуда эти званья,
Будет время, расскажу!)
Змей зажмурился, а Ваня
Целит лезвие в кадык.
Хоть и причинять страданья
Он, я знаю, не привык.
Змей щеку; в оскале морщит.
Ну а Ваня через страх
Чешую ножом топорщит,
Только звон стоит в ушах.
Змей на Ваню пышет пламя,
Дымом застилает взор.
Но у Вани внук как знамя.
На расправу Ваня спор!
…Если б вы, Читатель, знали
Как шумел Ванюша наш:
Звоном чешуи и стали
Оглашался горный кряж.
Вани вздохи, Змея охи
Канонадой между скал.
И дела у Змея плохи,
И заметно он устал.
Ваня ловкою рукою
Крутит нож под чешуёй
И пускает змей слезою
Поостывший гонор свой.
А Иван всё наседает,
Головы осталось три.
И уже с ноздрей пускает
Змей не пламя - пузыри.
Вот уже близко отмщенье…
Но, как курицу веслом,
Ваню в тёмное ущелье
Змей коварно сбил хвостом.
И взглянув с отвесной кручи
Крикнул хрипло свысока:
"Так-то много будет лучше!"
И умчал за облака…
Ах ты, Боже! Это что же
Мне Читателю сказать?!
Сказку так кончать негоже,
Что б героя убивать!
Песню рвать на полуслове
Я, признаюсь, не привык.
Душу изломал до крови,
А из сердца рвётся крик!
Ваня, Ваня, что ты с нами
Окаянный сотворил!
Ты закрытыми глазами
Весь сюжет мне погубил.
Свежим холмиком могильным
Песне поломал крыло.
Облаком осевши пыльным,
Время радости ушло…
…Но глубокое ущелье
Не для Вани западня.
Нет безудержней стремленья
И свирепей нет огня,
Чем желание остаться
В ратном поле воевать,
Чем стремление подняться,
Чтобы путь свой продолжать.
Из себя все соки выжал
Через пот и через кровь,
Но не сдался он и выжил,
Погибая вновь и вновь.
Лезет по скале отвесной,
Оставляя алый след.
И всё ближе свод небесный,
И всё ярче солнца свет.
И взбираясь вверх по скалам,
Тем, что вздыбились стеной,
Отдых пальцам дал усталым,
Руки вскинув за спиной
Словно птица на излёте,
Закусив зубами страх,
Оставляя хлопья плоти
На растерзанных камнях.
И уже душа заводит
Позабытый хоровод,
И уже по жилам бродит
Буйный клёкот вешних вод,
И уже видна дорога,
Что хотелось одолеть,
И уже совсем немного,
Чтобы птицею взлететь...
И взобравшись на вершину,
Отдышавшись пять минут,
Ваня с ног ботинки скинул:
«Пусть хоть ноги отдохнут!»
Посидев ещё немного,
Отдохнув и выше ног,
Он сказал: «Зовёт дорога
Продвигаться на восток».
Рюкзачок свой вытрясает,
Расстегнув ремни туги,
И проворно надевает
Скороходы-сапоги,
Затянув ремень потуже,
Смыв из лужи кровь с лица,
Ваня выглядит не хуже
Новобранца – молодца:
Пусть не чесан и не выбрит,
Но готов в армейский строй.
Словно не из драки вынут,
Снова взором рвётся в бой.
Пусть пришлось ему и тяжко,
Пусть скукожился рюкзак,
Но висит как прежде фляжка,
А за поясом тесак.
Чётки резкие движенья,
Словно и не воевал,
А такое впечатленье,
Что газету пролистал.
Я шокирован, не скрою,
Что зря тратить словеса -
Мотивация порою
Вытворяет чудеса!
Эх, смотрел бы я и слушал,
Спрятав тело за кусты,
Но уже бежит Ванюша -
Каждый шаг по три версты…
…Мы за Ваней вместе с вами
Побежим во весь опор
За Репейными горами
На хребты Восточных гор.
Продолжение http://stihi.ru/2023/10/13/3793