Что ты клонишь в сон меня,
манна несъестная?
Ведь не выпью столько я,
старец из Синая.
Пресен твой детерминизм,
праведник ты крепкий.
Раскидали семена,
цимес горько-терпкий.
Чёрная идёт чума
по славяностану.
Смыслы распиная,
скорбеть по ней не стану.
Не для всех закон един,
единство не крепчает.
И доживший до седин
цвета не различает.
Разбиваются с пинка
окна Овертона.
Жатва душ под благовест
малинового звона.
Крошится в руках стекло,
множатся запреты.
В нафталиновых шкафах
корчатся скелеты.
Пей во славу, пой во славу!
В бубен бей, в литавры!
Как же откреститься
от вросшей в шкуру лярвы?
В стенгазете прописали
шоры, сон и клизму.
И варись в желудке
"самвставьбуквыизма".
Выходов не много,
лучше вызвать рвоту,
чтобы не уйти убого
в кишечную биоту.
Немного нас, но мы каркас,
то ли ещё будет.
Кому саван, кому Парнас.
С нами да прибудет!