БОРИС ПОПОВ
(1946–1996)
Похолодало и потемнело.
Земля промёрзла.
Душа простыла.
...Но ведь, послушай, какое дело –
всё это с нами и раньше было!
И так же листья, кружась, летели
сквозь дождь, сквозь кисти рябин багровых.
И так же шумно ветра свистели
и замыкали электропровод!
Похолодало и потемнело...
На летних дачах забиты двери.
Река от злобы позеленела
и бьёт о берег, и бьёт о берег.
О, как я мало на свете пожил!
Теперь жалею, теперь жалею,
что не заметил, не подытожил,
кто мне дороже, что мне милее!
И вот пусты уж в саду скамейки.
И тянет дымом, и тянет дымом.
И пепел вьётся печальной змейкой
по тропам серым и нелюдимым!
...Пусть не назначена нам жизнь вторая,
пускай жестоко нас время судит:
ты бейся, сердце, в себя вбирая –
и всё, что было, и всё, что будет...
ВРЕМЯ СКВОРЦОВ
Это время скворцов. А они ещё не прилетели.
Расплываются лужи в разорванной пряже реки.
Это время юнцов, это косы и бусы апреля,
это лужи и ложь, это горечь неверной строки.
Не дает мне покоя твоя неприступная совесть.
Ты уже и не смотришь глазами любви на меня.
Что мне делать, скажи: удивлюсь, удавлюсь, успокоюсь,
сяду в поезд, сойду, брошусь в воду, сгорю у огня?
Крупный запах грехов, ртутный, верченый запах распада.
Было так хорошо, что не верилось в близкий конец.
Это время скворцов, а скворцам разлетаться не надо.
Это время юнцов и, конечно же, я не юнец.
Дай мне руку свою. Я её поцелую на память.
Неужели не чувствуешь, как мои губы печёт?
Как любовь тяжела под моими сухими губами?
Уходи. Уезжай. Это, кажется, полный расчёт.
Говорят, существует какая-то мёртвая зона –
для бредущих во мраке, не видящих света людей.
Укажи мне края горевого того горизонта –
и убей нечестивца! Я сам признаюсь, что злодей.
Не коснутся тебя моя скверна и жалкие вирши.
Уезжай, уезжай, и прощай, и прости, говорю!
День растёт в вышину. И скворцы поднимаются выше.
Чтоб соткать для меня погребальную злую зарю.
Нет, помедли еще... Неужель не расколется небо?
Улыбнись, как ты можешь. Ну, просто, прошу, улыбнись.
Я уже не с тобой, но шепчу тебе горько и немо:
улыбнись, моя жизнь, оглянись, оглянись, оглянись!
Скользкой, чёрной тропой ты стремишься пробиться к апрелю –
ну, оставь хоть бы звук, хоть размытый рисунок следа.
...Это время скворцов. И, конечно, они прилетели.
Это время концов. Это память, полёт и беда.
* * *
...И кончится это мученье,
Что встарь называлось тугою.
И мы с тобой вниз... по теченью...
С тобою... с тобою... с тобою...
Наступит погода другая.
И мы поплывем по теченью.
Кругами... кругами... кругами...
К свеченью... к свеченью... к свеченью...