Мысль о жизненной важности Крыма для России, высказанная еще Петром Великим, после Кучук-Кайнарджискаго мира была уже близка к реализации: обладая ключами от Крыма, крепостями Керчью, Еникале и Кинбурном, Россия приобретала возможность усилить влияния на крымские дела. Хотя турки очистили Крым, но крымские татары неохотно принимали данную им Россией независимость. Ногаи, стесняемые вновь воздвигаемыми русскими укреплениями по Кубани и по операционной линии от Азова до Моздока, волновались. Не прошло и года после заключения мира в 1774 году, как готова была вспыхнуть новая война с Турцией, которая, не намерена была отступать и от своего политического влияния на татар не только крымских, но и прикубанских. Хан Саиб-Гирей был вытеснен из Крыма татарами: его место, благодаря проискам турецкой дипломатии, занял в начале 1775 года Девлет-Гирей; последний повел себя настолько бестактно и вызывающе, что в кратчайшие сроки восстановил против себя большинство местных татарских мурз. Генерал Прозоровский, заменивший Долгорукова, занимал с корпусом в 14000 войск зимние квартиры около Перекопа, но, после сделанной ему операции, слег и в помощь ему, по предложению князя Потемкина, в октябре 1776 года был назначен генерал-поручик Суворов, который со времени усмирения Пугачевскаго бунта командовал войсками в Коломне и находился в Москве.
На политическом небосклоне восходила «звезда» Шагин-Гирея — родного брата прежнего свергнутого крымского хана Саиб-Гирея. Шагин-Гирей намерен был последовать примеру Петра Великого и стать преобразователем в Крыму. Выбор российским престолом в качестве нового Крымского хана кандидатуры Шагин-Гирея был неслучаен. Еще в 1771 и 1772 годах Шагин-Гирей в возрасте 25 лет был приглашен в Петербург. По отзыву Императрицы Екатерины, в письме к Вольтеру, Шагин-Гирей «преисполнен желанием получить образование, нрава кроткого, сочиняет на арабском языке стихи, любить посещать зрелища, находит удовольствие бывать в моей обители (Смольный монастырь), когда дозволен туда вход, по воскресеньям, в 2 часа после обеда, и смотреть на танцующих девиц».
Суворов прибыл в Крым 19-го декабря 1776 года и, приняв временное командование над войсками, «где собравшиеся около Карасу-Базара партии, противные хану Шагин-Гирею, рассеял одними движениями (маневрами), и по прибытии его из Тамана, объявлял его в сем достоинстве; a по продолжающейся болезни отъезжал с семейством в Полтаву для излечения».
Суворову предписывалось соблюдать большую осторожность в действиях с татарами, чтобы не возбудить вмешательства в крымские дела Порты. Девлет-Гирей бежал в Константинополь; но дела в Турции так были расстроены, что султан считал опасным в то время ввязываться в войну с Россией.
В половине марта 1777 года прибыл в Крым хан Ногайской орды Шагин-Гирей; принятый Суворовым с подобающей церемонией, он немедленно был избран мурзами в Крымские ханы. Шагин-Гирей был ставленником России, и для большого успеха в избрании его Крымским ханом, сначала проведен был в ханы Ногайской орды. Примечательно, что для усиления влияния Шагин-Гирею по Высочайшему повелению было присвоено звание капитана Преображенского полка.
Корпус генерал-поручика Суворова, расположенный в Кубани, содержался там «на готовой ноге, как для ограждения собственных границ и установления между Ногайскими ордами нового подданства, так и для произведения сильного удара на них, если б противится стали, и на Закубанские орды при малейшем их колебании, дабы тех и других привесть на долгое время не в состояние присоединиться к туркам».
Взволновались не только крымские татары, но и Ноганския орды, а часть ногайцев удалилась за Кубань. Для усмирения их вызван был Суворов из Полтавы, где находилось его семейство.
Суворов прибыл на Кубань в половине января 1778 года и вступил в командование легким Кубанским корпусом, в котором состояло: пять полков пехоты, 10 эскадронов драгун (Владимирских), 20 эскадронов гусар, четыре полка Донских казаков и 12 полевых орудий.
Суворов пробыл на Кубани менее ста дней, однако достиг поразительных результатов в такой короткий срок, едва достаточный, чтобы только осмотреться: кубанская сторона была изучена, неприятель исследован, построены по линии укрепления, улучшен порядок службы на кордонах. Ногаи, охраняемые от волнений закубанских эмиссаров и от набегов хищников, успокоились, жители принялись за мирные занятия. Плодотворную деятельность Суворова на Кубани умел ценить Румянцев, отзываясь о нем с большою похвалою; не мог не ценить Суворова и князь Потемкин. По случаю продолжающейся болезни, князь Прозоровский получил двухгодичный отпуск для излечения, и на его место назначен Суворов.
В первые же дни после прибытия в Крым и вступления в должность начальника Крымского и Кубанского корпусов, Суворов принялся за устройство военной части: разделил полуостров па округа, чтобы удобнее распределить войска для наблюдения за турками; назначил пункты для возведения новых укреплений и определил, какие следует усилить; увеличил линию береговых
постов; завел сигналы между сухопутными войсками и флотилией.
Суворов и в Крыму пробыл недолго: Порта заключила с Россией в 1779 г. конвенцию, по которой признала Шагин-Гирея ханом Крымской области законным и независимым; недоразумения, касающиеся политического положения татар, были ясно истолкованы; казалось, всякий повод к распрям навсегда удалялся. Русские войска из Крыма и с Кубани возвратились в пределы России; только в Керчи и Епикале оставались, по-прежнему, гарнизоны в несколько тысяч человек. Генерал-поручик Суворов получил назначение в Астрахань.
Несмотря на конвенцию 1779 года, Порта тайно возбуждала дух мятежа между татарами на Крымском полуострове, а также y признававших над собою власть Шагин-Гирея закубанцев (черкес) и ногаев, для управления которыми назначены были Крымские гиреи.
Для поддержания своих притязаний на Кубань, Порта высадила турецкие войска в Суджуке и на принадлежавший России остров Тамань; посланный в Тамань к турецкому начальнику от хана Шагин-Гирея нарочный с запросом о причине занятия им острова, был обезглавлен, а жители объявлены турецкими подданными. Наконец, мятеж развился и на Крымском полуострове: в мае 1782 года Шагин-Гирей, с послом Веселитским и своими приближенными, вынужден был искать защиты у русских, занимавших Епикальскую крепость.
Императрица Екатерина в секретном рескрипте князю Г. А. Потемкину, в сентябре 1782 года, повелела принять необходимые меры предосторожности; «Преданный нам Шагин-Гирей туркам неприятен. Повелеваем нарядить число войск достаточное к выполнению следующих наших предположений. Один корпус к Днепру, другой к Бугу, для обеспечения наших границ и Херсона, от которого отряд имеет действовать и внутри Крыма. Нужно наказать кубанцев, сие произвесть большим числом войска Донского с частью регулярных войск, их подкрепляющих».
Начальником Кубанского корпуса, вместо графа де-Бальмена, отправленного к войскам, занимавшим Крым, назначен генерал-поручик Суворов, в то время командовавший Казанской дивизией. Суворов прибыл к войскам Кубанского корпуса 19-го октября 1782 года.
Первая задача — приведение кочевников к присяге, разрешена благополучно и мирным путем. За успешное приведение в исполнение намерений Ея Императорского Величества по ногайским татарским ордам, Суворову пожалован орден Св. Владимира 1-й степени. Подчинение Ногайской орды русской власти совершилось благополучно, благодаря предусмотрительности и обходительности Суворова с местными начальниками; но ему предстояло разрешить более трудную задачу, произвести спокойно переселение ногаев в Уральские степи.
Случилось так, что в то самое время Шагин-Гирей, оставив Крым, прибыл в Тамань со своею свитою и стал возбуждать кубанских ногаев к возмущению, посредством тайно рассылаемых писем. Этого было достаточно для воспламенения умов диких кочевников, и от искры разлился пожар по всем ордам. Суворова огорчала не столько неудача с переселением ногаев в Уральскую степь, чем был крайне недоволен князь Потемкин, сколько печальное состояние в гигиеническом отношении двух пехотных полков Воронежского и Нижегородского и артиллерийской команды, вследствие неудачно избранного места для лагеря генерал-майором Филисовым и неисполнения наставления Суворова по сбережению здоровья солдата.
Манифестом 8-го января 1783 г. Императрица Екатерина II возвещала о принятии полуострова Крымскаго, острова Тамани и всей Кубанской стороны под российскую державу, для устранения поводов к вечным раздорам с Портою Оттоманскою и возмещения знатных убытков, сделанных на татар и для татар. Нельзя было надеяться, чтобы Порта Отоманская оставалась «равнодушною зрительницею, вследствие присоединения к России областей по берегу Черного моря, на котором она еще господствовала своим флотом, поддерживая смуты и заговоры против Крымскаго хана Шагин-Гирея и покушаясь даже на овладение островом Таманом». Поэтому князю Потемкину были подчинены корпуса войск, расположенные в Крыму и на всем пространстве пограничной линии на северном Кавказе, от Черного до Каспийского моря. В рескрипте князю Григорию Александровичу Потемкину, в качестве Екатеринославского, Саратовского и Астраханского генерал-губернатора, от 8-го апреля 1783 г., Императрица повелела, имея войска в готовности к военным действиям, стараться, однако, по возможности, «нигде никак и ничем Турко беспосредственно не зацеплять». По если Порта обнаружит себя враждебною, в таком случае, «извлекая меч, употребить его на отражение силы силою и на преклонение неприятеля в раскаяние».
К рескрипту от 8-го апреля 1783 года, содержащему общий план действий, в случае объявления войны Портою Отоманскою приложен проект плаката о приведении к присяге на подданство: дворянства, духовенства, чиновников и до последнего, кому надлежит. Присягу на верность предлагалось учинить, в течение одного месяца, торжественно каждому по своему закону, при свидетельстве определенных к тому от войск нарочных штаб и обер-офицеров. Кто же из дворян и лиц другого состояния не захочет принять присяги, тому дозволяется добровольный выезд с имуществом вне границ. Турция, видя готовность Императрицы Екатерины дать отпор всякого рода покушениям на Крым и некогда подведомственную Крымскому хану орду ногайских кочевников в Северном Кавказе, не решилась вступать на этот раз в борьбу с могущественной северной державой Европы. Но поведение Шагин-Гирея, не исполнившего обещания и бежавшего в Тамань, с целью возбуждения мятежа между ногаями, привело к столкновению корпуса Суворова с Ногайскою ордою, находившею поддержку у Закубанских татар, к которым переселились многие татары из Крыма.
Набеги ногайцев очень беспокоили Потемкина: несколько мелких русских отрядов было истреблено. Он предписывал Суворову раз навсегда пресечь такую дерзость сильным поражением и истреблением мятежных скопищ (бой на урочище Урай-Илгасы 1-го августа 1783 года, сражение при Керменчике и Сарычигере 1-го октября 1783 года) и посоветовал при этом не препятствовать желающим переселяться за Кубань.
В конце октября Суворов с небольшою частью отряда прибыл в Ейск, а зиму 1783—1784 гг. провел в крепости св. Димитрия, где проживало и его семейство. Князь Потемкин за блестящие успехи его за Кубанью, в письме к нему от 29-го ноября, выразил личную благодарность, в феврале 1784 года извещал его, что Порта торжественным актом признала подданство Крыма и Кубанского края русской Императрице. В апреле месяце 1784 года Суворова ожидало другое назначение.