Ты сам себе глубинный монастырь
и келья в нём средь пустоши бескрайней.
Когда от вечных тщет устанешь ты,
когда на бесконечном поле брани
смешаются и братья, и враги,
свои с чужими в рой один кромешный,
ты обратишься зимним сном реки
с беспамятством её же вперемешку.
Ты станешь ветром, спрятавшимся в грот,
затерянный в прильнувших к небу скалах.
Ты будешь государство и народ,
из тишины берущие начало
до всех времён, до Слова, до звезды
в бездонном вихре хаоса блеснувшей.
Имён вещей уже не вспомнишь ты,
пусть те кричат: спасите наши души.
Нет, ты их не услышишь, ты пойдёшь
за звуком вдруг ожившей флейты детства,
чтоб научиться снова слушать дождь,
как болеутоляющее средство.
Совсем уйдёшь из этой пустоты
безвременья, вражды и революций,
затем, чтоб в некий миг случайный ты
смог вновь восстать из пепла, смог вернуться
к себе живому, в жизнь свою, в свой дом,
свою страну, свой век, своё мгновенье,
и всем своим воскресшим существом
вновь обрести и речь, и слух, и зренье,
собой заполнить этот божий миг,
приняв его и с радостью, и с болью.
И вдаль пойти на света зыбкий блик,
переходя заснеженное поле.