Наняться дождём и начать горевать,
разбрызгивать запах железа,
зрачком облака на лоскутики рвать
и руки по мелочи резать.
Здесь лестницей в небо — раскрытые рты,
и сказка замучена былью,
в заученной спешке сжигают мосты
чехлами обугленных крыльев.
Второй звонок...
Эпитафией веку, которому нами не стать.
Сбиваясь с ног,
без стесненья и правил на каждой стене написать:
никто, кроме ты.
В обед — многоточья, на ужин — нули,
прозренье, лишённое крова.
И сброшенной кожей забыто в пыли
измятое, грязное Слово.
Жестоко и немо глядит свысока,
транзитом из осени в лето,
имеющий власть не снимать котелка
в присутствии Воина Света.