Я к Ведунье на огонь колдовской
В Ночь Иванову пришла на постой.
Собиралася украдкой от всех,
Одевалась-наряжалась наспех.
Шла чащобами, трясиной кралась,
От чарусы опасной спаслась.
Лихо-лихое бродило вокруг
Из глуши лохматой сотнями рук
За подол рвала, хватала меня
Леса древнего древняя тьма.
Показалось, что бреду много лет.
На спасение забрезжил рассвет.
Отступила мгла, потаяла вниз,
Липкий сумрак по корягам повис.
Разошлись деревья, дали пройти
Вот избушка стоит на пути.
Звать хозяйку недолго пришлось –
Отворила дверь, не скрипнул засов.
И явилась мне - Владыка лесов,
Повелительница трав и цветов.
Смоль с подпалиной текла по плечам,
Черный всполох бродил по очам.
Серебро браслетов, скань-амулет,
Приручила она морок и свет.
Отвести глаза уж не было сил,
Мир привычный полетел, закружил.
Волю взглядом одним отняла
И рабыней в плен к себе повела.
А глаза эти волчьи,
А глаза эти ночью
Не отпустят, ни сжалятся,
И святому велят покаяться.
Темных омутов бездны две,
Два кольца-хомута на мне.
Видят сквозь времена и судьбы
И начало и то, что будет.
Спрятанное, позабытое,
От себя глубоко сокрытое.
Невозможное разглядят
И покинут когда захотят.
Знают. Ведают все. И ждут.
Чуть забудешься – украдут.
Уведут за собой безропотно,
Засмеется судьба твоя вороном.
И забудешь навек себя,
Лишь об этих глазах моля…
А глаза эти волчьи,
А глаза эти ночью…
Я сидела ни жива, ни мертва,
Лишь воды испить спросила сперва.
Родника лесного вкус колдовской
В забытье унес волною густой.
А Ведунья, что и нету меня –
Закипает на огне полынья
И на зеркале кипящем воды
Я узрела свои вещие сны:
Переплет дорог и омутов муть -
На ладони начертанный путь,
И сквозь жуткий неведомый смех -
Самый первый страх свой и грех…
Это длилось то ли миг, то ли ночь,
Но устали время в ступе толочь.
Дым забился в избяные углы,
Мленья душного ослабли узлы.
Божьим днем на светлом лугу,
Во ромашковом крылатом снегу
Я нашла себя. И чистой была
И одёжа, и моя голова.
А Ведунья – то ли явь, то ли сон
То ли голос был ее, то ли стон.
То ли мне была ее ворожба,
То ли лист кленовый падал, дрожа…
Лишь глаза эти волчьи,
Лишь глаза эти ночью…