Сквозь стекляшку, что надтреснута
(от воздействия каблучного),
видно столько интересного,
любопытного, нескучного:
взять хотя бы эту комнату,
что тремя большими окнами
внутрь манит подобно омуту.
В ней сидит, как мушка в коконе,
тело маленького мальчика.
И оно, тенями сковано,
водит робко тонким пальчиком
по страницам сказок Гофмана.
Шея мальчика повязана
шерстяным платком поношенным.
Догадаться можно сразу нам -
он простужен. И непрошенно
взор с подвеса абажурного
вниз торопится, увидевши
паука, чья сеть ажурная
у обоев полувыцветших.
А потом по шторке тюлевой,
что в тени большого фикуса,
перейдёт по спинкам стульев, и
с перекрашеного плинтуса
проползёт фасад облупленый,
выходя на часть проезжую,
пробираясь под тулупами,
и исчезнет тропкой снежною.
Там, в окне, видна и ёлочка -
молодая, новогодняя.
Что ещё лежит на полочке
в том забытом дне сегодняшнем?
...Сквозь стекляшку необычную,
покопавшись в прошлой замети,
можно много непривычного
разглядеть в обрывках памяти.