Мне приписали десятки погонов,
Сотню молитв,
Пятьдесят приговоров,
Обернули мой быт в многочисленный хоррор,
Тело идёт по земле, но мой разум стремится всё выше, к верхушкам соборов.
Просто ответь: «Почему витражи мои чище чем куча запыленных окон»?
Хочешь меня проглотить, ну попробуй, я окунь солёный как чёрное море.
К чёрту препятствия, мразей уставы,
Самодостаточный, мрачный и славный,
Как саламандра я тихо ползу,
Старый хвост я надеюсь сегодня расплавить.
Пытаюсь коснуться Луны и мечтаю исполнить желания,
Дыхание сумрака греет меня, потому я спокоен как сонный журавль.
Красоты Парижа тут каждое утро,
Да я бесстыжий, свечусь перламутром,
Да я на гранже в обёртке гламура,
Женюсь на тебе, если шаришь в готической архитектуре,
Любуюсь на острые формы церквей и соборов - я вновь под гипнозом,
Про витражи я уже говорил, в моё имя внезапно вписался апостроф.
Строгий текстиль наблюдается в этом,
Шпиль вертикалей согрел силуэтом,
Варварский стиль хоть царил и не долго,
Но всё же сумел очертить себе место в душе молодого поэта.
Вылез из тьмы, это там, где не видно,
Вою вдали, словно бездушный призрак,
Если не видишь, накидывай линзы,
Искренность в моих стихах я ставлю на первое место.
Сквозь бурю пустых обещаний,
Я трэнд задаю на мелодию, вроде как.
И следуя этой методике мой культ обращается готикой.