СКАЗ
Аль полсотни лет с ночи той прошло,
Али утекло все полтысячи.
Уж на свете нет того молодца,
Кто про эту быль нам рассказывал.
А рассказ его не от дедов шёл,
Не от бабушек да прапрадедов.
Сам свидетель был, тот рассказчик наш,
С ним самим всё то приключилося.
А случилось то в наших всё краях,
Недалёких да неизведанных –
На тропиночке с Кобелёво-то
До Филисово – деревенечки.
А деревни те по сей день стоят.
Врос в землицу дом, где тот парень жил.
Сам видал тот дом малым дитятком,
Да давно туда не заглядывал.
Полно вас томить, люди добрые,
То всё присказка – началася быль.
А случилось то в тёмный час лихой,
Поздним вечером, ближе к полночи.
Молодец годов осемнадцати
Шёл к избе своей по дороженьке.
Не из робких был добрый молодец,
Тем путём с мальства часто хаживал.
По тропинке шёл он протоптанной,
О делах своих призадумался.
Не заметил, как увязался пёс:
Шёл всё рядышком, присоседился.
Мало ль их вокруг, псов-то, бегает
По своим делам, нам неведомым.
Просто рядом шёл да вилял хвостом,
Не рычал тот пёс да не ёрничал.
Не породистый, был дворнягою,
Ни велик ни мал, масти тёмною.
Тропка та вела чрез сосновый лес,
Недалёкая, меж деревнями.
Темнота в лесу, хоть глаза коли,
Только свет луны пробивается.
Подивился тут яви молодец:
«Что же этот пес всё за мной бежит?
Для дворовых псов лес – не дом родной,
И на дичь они не охотники...»
Глядь, а пёс в лесу в холке выше стал,
Неземным огнём очи светятся.
Он на путника грозно стал рычать,
Дыбом шерсть поднял, пастью скалится.
Только молодец не пугливым был
И не раз дубьём псов охаживал.
Да дорогой той он поклажу нёс:
Руки обе-две были заняты.
Гаркнет голосом, топнет он на пса –
Отбегает тот, вновь воротится.
Всё громчей рычит, уж бросаться стал,
Уйму нет ему, пастью щёлкает.
Много раз тот пёс всё пугал-кружил.
Чует молодец: «Ну как кинется?!»
Вспомнил путник тут про булатный нож,
Тот, что взял с собой по оказии.
Бросил всё из рук на тропинку он,
Лишь успел достать тонкий ножичек.
Ровно в тот же миг зверь накинулся:
В шею метился, видно, тем прыжком.
МолодЕц наш был тела крепкого,
Да и в драках он первым сходу бил,
Только страх и в нём просыпаться стал:
Колет он ножом, отбивается…
Наконец ослаб зверь взбесившийся:
Захрипел, отстал да исчез во тьме.
Припустил бегом добрый молодец,
Позабыв, что был он с поклажею.
Как домой попал, и не понял он.
Лишь в сенях своих он опомнился,
На себя глядит: дрожмя руки бьёт,
Весь в чужой крови до исподнего.
Как отмылся он, успокоился.
Да и рад он был, что здоров ушёл.
Но уснуть не мог: смежит очи – вновь
Перед ним стоит зверь озлобленный.
Ясна зоренька страх рукой сняла.
Как проснулося красно солнышко,
Вспомнил молодец про имущество
И тропинкой в лес с топором пошёл.
Скоро место то на тропе нашлось,
И поклажа вот – вся цела лежит!
Только пса того словно след простыл,
Точно битвы той вовсе не было.
Смыло всю росой зверя кровушку,
Да в сырой траве не найти следов…
Минул день-другой, и пошла молва:
Когда в час лихой пёс поранен был,
Поплохело в ночь вдруг старушечке,
О которой шёл нехороший слух.
Пересуд ходил, что слыла она
То ли знахаркой, то ли ведьмою –
Травы ведала, порчу делала –
Да была к тому ж чернокнижницей.
После ночи той стала мучиться:
Захворала так – нету моченьки.
Потемнела вся, как от пламени,
Отошла она в ночь в агонии.
Схоронили где ту старушечку,
Вам не буду врать – мне неведомо:
Вбили ль колышек над могилою,
Аль осинушку близь посеяли…
Может, скажете: «Ну силён ты врать!»
Иль промолвите: «Совпадение…»
Да не стану в спор с вами я вступать,
Ни доказывать, только так скажу:
То не сказка – быль, быль из наших мест,
И ведёт ещё та тропиночка
С Кобелёво-то до Фелисово,
К тому домику, что в землицу врос.
Вы не верите? Так проверите,
Коль пройдётеся по тому пути.
Кто пойдёт, так пусть перекрестится
Да промолвит вслух: «Спаси, Господи».