Этот манускрипт был найден совсем недавно в горах Греции. Судя по тексту, написан он был очень давно, но, тем не менее, прекрасно сохранился. Разве что, самое начало документа было сильно заляпано чем-то, по виду напоминающее кровь. Итак, представляю содержание этого манускрипта вашему вниманию.
* * *
...Ветры гуляют здесь, а полудённое солнце
Яростно светит над домом моим одиноким,
Что был построен в высоких горах Тимфристоса
Как можно дальше от страшного мира людского.
Всё хорошо, и своею я жизнью доволен.
Только вот вредная Мнема в последнее время
В памяти мне лабиринт знаменитый рисует,
Тот, что на острове Крит был воздвигнут Дедалом.
Наверняка, всё, что связано с ним обрастает
Кучей легенд, всяких выдумок, сказок и ложью.
О Минотавре особенно, чудище злобном.
Но существует на свете, хвала Посейдону,
Тот, кто о том лабиринте всю ведает правду.
И рассказать я готов, что и как там случилось,
Ну, а поверят иль нет – не моя то забота.
Всё в этом мире творится желанием божьим...
Как–то властитель Олимпа – Зевес любострастный –
Был восхищён финикийской царевной Европой.
Он, как обычно, похитил её и на остров
Крит средиземный доставил, ничуть не смущаясь.
Там овладел ею он ни однажды, ни дважды,
И родились у прекрасной Европы три сына:
Минос коварнейший лжец, Радамант справедливый
И Сарпедон, о котором я мало что знаю.
Время прошло, и слегка подурнела Европа,
А потому сладострастный Зевес её бросил,
Но перед тем повелел он правителю Крита
Астериону прекрасному – сыну Тектама –
В жёны забрать деву, что опорочена богом,
А сыновей объявить всенародно своими.
Но, к сожаленью иль к счастию, стала бесплодной
Дева, что стала женою властителя Крита
(Если уж что–то берут боги, то без остатка).
И не смогла осчастливить нелюбого мужа:
Не подарила ему от него же ребёнка.
Астерион бедный так и скончался бездетным,
И не его сыновья за его стали драться владенья.
Минос коварный взмолился богам: "Помогите!
Я же взамен принесу столько жертв, что едва ли
Мир существующий видел подобное что–то".
Да, по какой-то причине богам любы жертвы.
Всё получилось, как Минос желал, но, однако,
Он не спешил выполнять свои жгучие клятвы.
И Посейдон, чтоб напомнить ему обещанья,
Для принесения в жертву быка предоставил.
Тот, белоснежный красавец, из моря явился.
Только сын Зевса решил провести Посейдона
И подменил вероломно подарок бесценный
На заурядных коров, а красавца присвоил.
Но обмануть пустозвонам богов невозможно.
Стало известно о хитрости Миноса быстро,
И Посейдон возжелал наказать нечестивца.
Он Пасифаю, жену повелителя Крита,
Страстью безмерной к быку одарил насмехаясь.
Мне не известно страдала иль нет Пасифая
От неестественной страсти, но это случилось:
Ей удалось соблазнить свой объект вожделенья.
Так появился на свет пренесчастнейший малый.
Словно в насмешку, ему дали имя Астерий.
Да, от быка разве может родиться иное?
Грустная шутка. Как впрочем, и участь мальчишки.
Минос меня не взлюбил, да оно и понятно.
Но, справедливости ради, скажу, Пасифаю
Не осуждал, не корил, понимая прекрасно:
В произошедшем вина его очень большая.
После рожденья я был, как обычный ребёнок.
Разве что цвет моих глаз мог напомнить вам Тартар.
Всё началось, когда этот невинный младенец
Волей Морфея во сне увидал жуткий образ:
Смесь человека с быком. Преотвратно и страшно
Стало ребёнку, и тут же он с криком проснулся.
И с той поры мальчик стал понемногу меняться:
Реже смеяться, вкушать пищу меньше и меньше,
Хмуриться и с отвращеньем отдёргивать руку,
Если к нему невзначай кто–нибудь прикасался.
Люди не любят любых отклонений от нормы.
И поначалу над бедным ребёнком смеялись,
Далее больше: старались обидеть, унизить,
А под конец откровенно над ним издевались.
Что делать парню? Конечно, я стал защищаться.
Минос упрямым быком обозвал меня как–то,
Так вот и стали с тех пор называть Минотавром.
Ну и естественно, что к окружающим людям
Я не питал ни любви, ни каких–то симпатий.
Вот и решили меня заточить в подземелье,
Чтобы там сгинул навечно и их не тревожил.
Но помятуя о том, что желанием бога
Был я рождён и моей опасаяся силы,
Чтоб невозможно тюрьму мою было покинуть,
Минос велел возвести мегасооруженье.
Мастер известный Дедал возжелал новой славы,
Кносский решил он создать лабиринт. Так и сделал.
А в благодарность коварнейший Минос Дедала
Бросил в тюрьму, чтобы тайну сокрыть лабиринта.
Это узнал я потом. А в тот год созиданья
Этого чуда чудесного архитектуры,
Что был одобрен, должно быть, самим Аполлоном,
Я с наслажденьем взирал, как рождается нечто
Столь грандиозное и необычное вовсе.
Чаще и чаще спускался я в тёмные залы,
Чтоб в одиночестве там побродить и послушать
Нимфу с красивым до прелести именем Эхо.
Днями, ночами в любимом бродил лабиринте.
Факел не нужен был мне, по какой–то причине
Глаз в темноте видел самую малую малость,
А о еде даже не вспоминал – не нуждался.
Минос, должно быть, был этому рад, но вот мама
Так мне ни разу не молвила: "Сын, я скучаю,
Если ты слишком надолго меня покидаешь."
Видимо, был совершенно я ей безраличен.
И родилось полнолунною ночью над Критом
Волей Афины, иль кто там за мудрость в ответе,
Здравое, как мне тогда показалось, решенье:
Должен покинуть сей мир этих мелких людишек
Тот, из кого они делают злобного монстра;
Есть лабиринт, возведённый талантом Дедала,
Там и укроюсь, и все будут этому рады.
Сказано – сделано. Если б всё так было просто!
Люди с восторгом присвоят себе что угодно:
Будь то чужая корова, жена иль решенье.
Минос тотчас объявил, что ужасного монстра
Он заточил в глубине своего лабиринта;
Если соседи не будут платить ему подать,
То он отпустит его и тогда будь, что будет.
Мало того, он потребовал, чтобы Афины
Семь юных дев и людей молодых присылали,
Якобы с целью насытить собой Минотавра.
Что тут поделаешь?! Люди, конечно, не боги –
Не перестанут своим удивлять вечным страхом
Перед, как тут ни крути, неизбежною смертью.
Ради спасенья своих малозначащих жизней
Люди готовы других убивать. Что печально.
Так год за годом везли на убой этих смертных
Юных девиц и людей молодых. Что печально.
Вот. А теперь я хочу рассказать, как всё было.
Эти четырнадцать душ молодых ежегодных
Сверхзлобный тавр даже чаще всего и не видел.
Минос презренный сначала глумился над ними,
Чести лишал, чтоб потешить своё сладострастье,
К тиграм зубастым толкал, упиваясь картиной,
Как пожирают голодные звери несчастных.
Тех, кто остался в живых после оргии властной,
Он отправлял в лабиринт на съедение тавру.
Там, после нескольких дней крайне жутких блужданий,
Все погибали без пищи, воды и без света.
Я находил их, увы, но помочь был не в силах.
И получалось, что этот презреннейший Минос
Мой лабиринт, мой Олимп превращает в гробницу.
Если пойдёт так и дальше, то скоро останки
Бедных людишек здесь будут буквально повсюду.
Мне не хотелось на кладбище жить. Это значит,
Мой лабиринт, мой Олимп мне придётся покинуть.
План, как исчезнуть из этого мира навеки
Был до смешного простой, потому эффективный.
Новых несчастных себе на "обед" я дождался,
Выбрал покрепче юнца, если память не врёт мне,
Юношу звали Тесей был он сыном Эгея,
И предложил, что из этого жуткого места
Выведу всех, кто остался в живых, а в оплату
Он громогласно всем встреченным людям объявит,
Что Минотавр был убит им и больше не нужно
Миносу дань молодыми платить год за годом.
Кроме того, я оденуся, как афинянин,
С ним на корабль проберусь, это будет не сложно:
Я же не монстр – человек, хоть и очень уродлив;
Пусть он меня увезёт и подальше отсюда.
Юноша тот согласился. Так всё и случилось.
На корабле всю дорогу я прятался в трюме.
Ну, а когда наконец мы добрались до цели,
То у людей там случилось какое–то горе,
А потому смог корабль незаметно покинуть
И устремился искать место, где кроме солнца,
Гор и себя ничего никогда не увижу.
Вот что свершилось на самом–то деле на Крите.
Очень надеюсь, что Мнема теперь перестанет
Надоедать тем, что кануло в реку забвенья.
Повествованье на этом, пожалуй, закончу.
Ну, а поверят иль нет – не моя то забота.
Всё в этом мире творится желанием божьим...