продолжение
Деревня Кулёмино, конец ноября 1942 года
Дверь в избу отворилась и на пороге возникла Алька:
- Мам, дед, там собаки... - начала было она, но увидев лежащего на полу Ваньку осеклась - А что это с ним?
- Ничо - ответил Егор Ильич - Твоя мамка попросила чёрта, что бы он Ваньку в лоб копытом стукнул. Вот он и стукнул. Окно только разбил, пёсья несыть! Где теперь стекло брать?
- Где чёрт? - округлив глаза попятилась обратно на улицу Алька
- Та где… Вот лежит! - дед неопределенно махнул рукой в сторону Ваньки и копыта. - Проська, хватит причитать! Водичкой что-ли его побрызгай! - и он снова похлопал себя по бокам в поисках несуществующего кармана с кисетом.
- Сейчас! - Просковья кинулась в угол, схватила стоящий на полу под образами бутыль с водой и плеснула на копыто.
- Ты чо делаешь? - удивился Егор Ильич - Не на копыто лей! На Ваньку!
- Ваньку? - замерла в недоумении Просковья - А зачем Ваньку святой водой?
- Тьфу, дурища! - в сердцах ругнулся Егор Ильич - Да не святой водой, а колодезной! Чтоб в себя пришёл!
- А-а! - протянула Просковья. - Вот и я подумала, зачем Ваньку святой водой то окроплять? Щас! - Она взяла ведро и боком, стараясь не задеть Альку, выскочила во двор.
- Не зря говорят, что религия оглупляет человека - неожиданно сказал Ванька открывая глаза - Дед, а что, меня правда по лбу копытом?
- Правда - ответил дед поднимая с полу копыто - Вставай давай, нечего валяться - Пойдешь сейчас в район стекло для окна искать, а то вымерзнем здесь все. И на мать язык не распускай! Не то я тебя сам так оглуплю этим копытом, что не очухаешься - Егор Ильич сделал вид что замахивается копытом на Ваньку - Ишь ты, религия оглупляет!
- Ладно, ладно! - Ванька, прямо на спине быстро отполз подальше от деда, и сел на полу потирая оставленную копытом здоровую шишку на лбу. Шишка с каждой минутой все больше увеличивалась и синела.
- Дед, а копыто то, правда, чьё?
- Лошажье - вертя копыто в руках, ответил Егор Ильич - Здоровое! Как тебя не убило, атеист хренов? Не пойму только откуда оно взялось и кто его в тебя забуздырил?
- Я знаю! - звонко ответила Алька - это Кучум с Волчком!
Когда Алька вышла во двор поиграть с собаками она несколько минут не могла их найти. Конура была пуста, и Волчка с Кучумом нигде не было видно. Алька собралась было вернуться в избу но тут услышала где-то в конце улицы знакомый лай. Первым во двор забежал Кучум неся в пасти кусок обглоданной до кости лошадиной ноги с копытом. Следом нёсся Волчок.
Посреди двора они остановились, и началась весёлая возня за обладание этим призом. Волчок кружил вокруг Кучума пытаясь выхватить у него кость, Кучум уворачивался. Волчок промахиваясь клацал зубами и пытался забежать с другой стороны. Однако Кучум вертелся, как заведённый, и у Волчка ничего не получалась. Но какой-то момент, Волчок видимо слегка зацепил копыто зубами и оно, выскользнув из пасти, крутящегося юлой, Кучума, с разворота влетело в окно, и, разбив стекло, точным попаданием в молодой лоб пламенного атеиста, поставило убедительную точку в бессмысленном споре о природе происхождения человека.
- Неисповедимы пути Господни! - услышав Алькин рассказ сказал Егор Ильич и задумался. Лошадей в округе не было ни у кого уже больше полугода. Так откуда псы могли притащить лошадиную ногу? Вывод напрашивался сам собой - из сгоревшего осенью и давно забытого всеми коровника.
Дед отправил Альку на печь, Ваньку в район искать стекло, сказал Просковье заткнуть чем-нибудь разбитое окно а сам оделся и вышел к сараю.
В сарае он взял лыжи, положил в Алькины санки лом и лопату и ушел в туман.
Вернулся он затемно, привезя в санях два мешка ячменя. Занёс их в избу и отправился обратно. За ночь был сделано пять ходок и к утру в хате стояли двенадцать мешков зерна. Мешки были грязные, местами рваные, а зерно частью обгорелое, но вполне съедобное.
На следующий день Егор Ильич переделал, давно валявшуюся без дела, мясорубку в крупорушку и в доме стало достаточно ячменной крупы чтобы перестать бояться голода. Особенно вкупе с молоком, которое приносила Просковья.
Егор Ильич сожалел только о том, что мясо тех трёх погибших лошадей, которых он, вместе с мешками зерна, нашел под завалами коровника, оказалось совершенно несъедобно. Абсолютно разложившаяся дохлятина, годящаяся в пищу только оголодавшим собакам. Но гневить Бога было глупо - послал в голодный год, вдоволь зерна и на том спасибо!
Правда не обошлось без необходимости провести разъяснительную беседу с «октябрятско-комсомольским активом», поскольку поначалу Алька и Ванька в один голос заявили, что это зерно колхозное и его необходимо сдать в район. И Егору Ильичу стоило больших трудов убедить их в том, что зерно давно списано, забыто нигде в колхозе не числится и вообще местами горелое а следовательно порченное и потому колхозу ненужное а значит ничье. Опять-же вечно глодающим собакам теперь тоже можно будет хоть иногда делать кашу из совсем уж горелого зерна. Аргумент с собаками сработал лучше всего и Алька с Ванькой согласились никому ничего не рассказывать ни про коровник, ни про зерно. На том и порешили.
Благо, что дети не знали всей правды про молоко.
Передовая, январь 1943 года
Через несколько минут Иванова окончательно пришла в себя. Бухающие за бортом самоходки взрывы уже не казались ей такими страшными. Нужно было что-то делать. Просто лежать в безопасности, пока старшина спасает лётчика, было не правильно. Она проверила винтовку и подобралась просвету между катками бронированной машины.
Первое что она увидела - это ползущего обратно старшину. Он полз быстро и деловито, не обращая внимания на творящийся вокруг хаос. При этом следом за старшиной змеями ползли парашютные стропы. Ничего не понимая, Иванова протерла глаза. Оказалось, что несколько строп старшина держал в зубах. Поравнявшись с краем самоходки он перекатился под её защиту и выплюнув стропы выдохнул:
- Ну что уставилась? Очнулась? Тогда помогай, давай!
- Что делать-то? - непонимающе спросила Иванова.
- Сказку Пушкина про старика и старуху читала? - спросил старшина подавая ей несколько строп.
- Ну.. - ответила девушка, по прежнему ничего не понимая - и что?
- Тяни невод, глупая! - старшина перехватил поудобнее оставшийся пучок строп и потянул его на себя.
- Есть - послушно ответила Иванова, про себя решив, что старшину контузило взрывом. - А зачем?
- Там, Иванова, золотая рыбка! Ток с крылышками! Ты я смотрю до конца ещё в себя не пришла, раз такие глупые вопросы задаёшь. Ну, кого можно тянуть за стропы?
- Лётчик - осенило Иванову - товарищ старшина, а что-ж он сам-то..? - она похолодела от страшной мысли и тянуть показалось неожиданно тяжело - Он, что убит?
- Тяни, ворона! Каркаешь тут! Жив твой лётчик. Без сознания только. То ли ранен, то ли контужен, некогда было разбираться. А ползком такого бугая за шиворот волочь никаких сил не хватит. Да и подстрелят , быстрее чем вспотею. А так видишь как удобно. Не зря всё таки он к этим стропам прицеплен. Тяни, давай!
- Да тяну, я тяну! - ответила Иванова. Тянуть лежа было неудобно и тяжело плохо, к тому же в плотных рукавицах хорошо ухватить стропы не получалось и они все время выскальзывали.
- Делай как я! - рявкнул старшина, и скинув рукавицы, энергично заработал руками, короткими перехватами, затягивая стропы под самоходку.
Глядя на него Иванова тоже скинула рукавицы и ухватилась за стропы голыми руками. И почти сразу натянутые стропы скользнув в ладонях больно обожгли ей кожу.
- Ай! - по детски выдохнула она и бросив стропы прижала ладони к губам.
- Иванова! - бросив в её сторону короткий взгляд выдохнул старшина - Я же сказал - делай как я! Схватила, заломила, потянула .Перехватила, заломила, потянула! На излом бери, глупая! Не тяни прямо! Ты же без рук останешься, снайпер!
В это время одна из мин легла практически рядом с их укрытием. От взрыва самоходку тряхнуло и по корпусу затарабанили осколки и комья мерзлой земли.
- Быстрее, девочка! - прокричал старшина - Угробят лётчика нашего!
Ивановой стало не до мыслей о собственных ладонях. Она перестала их чувствовать, а просто тянула, попеременно выбрасывая вперед руки и механически повторяя - Схватила, заломила, потянула. Перехватила, заломила, потянула!
Лаз под корпус самоходки был небольшим, около полутора метров в ширину и чуть больше полуметра в высоту, к тому-же, прямо перед ним был небольшой бугорок, и потому Иванова долго не видела ничего кроме снега и пучка строп. Рядом сосредоточенно работал старшина. Стропы, путаясь и переплетаясь, быстро заполняли собой всё пространство под самоходкой. Наконец показались в широкие, брезентовые лямки парашютной подвесной системы и следом появился чёрный кожаный шлемофон лётчика.
- Хватит - старшина отпустил стропы, наполовину выполз наружу и ухватив пилота за плечи втащил его в укрытие. Вползая обратно он чуть не угодил ногой в лицо Ивановой, которой не терпелось увидеть пилота, но в тесном пространстве под самоходкой она видела только ноги и спину старшины. Она попыталась было протиснуться между старшиной и правым бортом, но только ободрала щеку об какую-то торчащую железяку и чуть не запуталась в стропах, которые, казалось, теперь были повсюду.
- Что с ним, Алексей Иванович - не выдержав, спросила она спину старшины.
- Винтовка твоя где? - вопросом на вопрос ответила спина.
Иванова быстро протянула руку, туда где оставила винтовку перед тем как начать тянуть пилота. Оружие было на месте.- При мне, товарищ старшина!
- Вперед под корму! Занять позицию и наблюдать за противником!
- А как-же..
- Наблюдать, я сказал! А то пока мы тут с тобой в медсанбат играем к нам может уже фрицы подбираются!
- Есть! - кое-как развернувшись, Иванова отползла к просвету под кормой самоходки откуда были видны немецкие окопы и заняв позицию для стрельбы прильнула к прицелу.
Снаружи продолжали греметь взрывы. То и дело, то там, то тут взметались в верх фонтаны земли и снега. Но пехоты видно не было. В основном работали миномёты. И немецкие и наши.
- Что там? - спросил старшина, осматривая неподвижного лётчика.
- Немцев не видно. Все в окопах попрятались. Мины только кидают.
-Хорошо - Не обнаружив у летчика видимых повреждений, старшина снял с него шлемофон. В районе затылка шлемофон оказался порван и залит кровью. Старшина аккуратно повернул голову пилота. Затылок ожидаемо тоже оказался в крови. Из-под слипшихся волос белела кость черепа. Старшина, аккуратно раздвинул волосы и присмотрелся. Сама по себе рана была некритичной - просто рассекло кожу. Но удар судя по всему был довольно сильным.
- Я упала с сеновала, тормозила головой - сказал старшина – Эк, тебя угораздило. Интересно обо что это ты так приложился? - Старшина отложил в сторону шлемофон, и взявшись за стропы затянул под самоходку край парашюта. - Сейчас мы тебя перебинтуем. - он достал нож и принялся отрезать от купола кусок ткани.
- Алексей Иванович, что с ним? - не отрываясь от прицела, спросила Иванова - Он жив?
- Да жив, жив. Отдыхает просто - перебинтовывая пилотскую голову, ответил Алексей Иванович – Видимо, когда за парашютом тащило головой обо что-то затормозил.
Закончив бинтовать, старшина расстегнул на лётчике китель и залез во внутренний нагрудный карман - Так, что тут у нас? Ага, удостоверение личности. Предъявитель сего: Горелов Павел Ильич, состоит на действительной военной службе в шестьдесят первой истребительной авиационной бригаде ВВС КБФ. - старшина перелистнул страницу
- Командир звена. Капитан. - он закрыл удостоверение, положил его обратно в карман летчика и застегнул китель. - Так ты у нас альбатрос, капитан.
Между тем стрельба и взрывы снаружи утихли.
- Доложи обстановку, Иванова!
- Всё тихо, товарищ старшина. Стрелять перестали. Никого не видно.
- А наши немцы как? Не шевелятся?
Иванова перевела прицел на лежащие в снегу тела немцев, которых они со старшиной подстрелили перед началом артобстрела. Немцы были мертвы. Троих уже почти полностью засыпало поднятой взрывами мерзлой землёй а у офицера из под снега торчала только рука.
- Нет, не шевелятся. Все мёртвые.
- Хорошо. Как стемнеет, сползаем к ним за документами, и домой.
- Скорее бы - ответила девушка - а то я замёрзла что-то. Товарищ старшина, а почему вы лётчика альбатросом назвали?
- Дай-ка я сам обстановку оценю. - Старшина, с трудом развернувшись, подполз к Ивановой, осторожно устроил свою винтовку на мерзлой земле и тоже начал разглядывать вражеские позиции - А ты что не знаешь что такое альбатрос? А, Катя?
У Ивановой перехватило дыхание.
- Что молчишь? - спросил старшина - в школе плохо мир животных и птиц изучала?
- Вы меня первый раз по имени назвали, Алексей Иванович.
- Правильно. Сейчас война - всех по имени звать, смысла нет, только запомнишь уже убили. Поэтому я по имени называю только друзей. Ну и снайперов.
- Надо же.. - Иванова покраснела, но старшина этого не видел - Так я - снайпер? Ведь не друг же?
- Ну ещё не совсем снайпер, и не совсем друг. Но и того и того уже пополам, и если сложить, то вроде как уже не просто Иванова - сказал старшина
Иванова, не отрываясь от прицела, почувствовала, что он улыбается. В прицеле у Ивановой были вражеские окопы, изрытая взрывами земля и припрошенные снегом трупы убитых ей немцев, обхватившие винтовку пальцы зябли не смотря на хорошие варежки из собачьей шерсти, тело давно казалось промерзшим настолько, что холод уже просто не замечался, а в душе у Кати разлилось радостное, восторженное летнее тепло.
- Спасибо, Алексей Иванович! Так почему, альбатрос, то? Я знаю, что альбатрос - это птица такая, морская.
- Так и лётчик наш тоже птица морская - ответил старшина - В удостоверении написано "Авиационная бригада кабээф"
= А что это -"кабээф"?
- Краснознамённый балтийский флот. Лётчик наш не простой, а морской! Ну чем не альбатрос?
продолжение следует