1
Я был всего лишь плюшевый медведь,
Распятый стаями зверей.
Калейдоскоп кровавых дней
Гирляндами заставил я гореть.
Отчетливо увидел суть времен
Сквозь точки выстекленных глаз:
Поспешно жизнь оборвалась
И разлетелась в пух и прах, как сон.
На пыльных полках глянцевых витрин
Я стал игрушкой для забав,
Судьбой уволенный в запас,
Безвыходно закрытый в карантин.
Родом из детства. Но придет момент,
И вступит жизнь в обратный счет.
Тьма за собою уведет,
Оставив прошлого размытый след.
2
Прошел годов хищнический порыв.
Шакалов стаи, как штыки,
Вонзали острые клыки,
К мучениям меня приговорив.
Мессия незапроданных надежд,
Я телом дряблым прочно врос
В тепло заветных, нежных грез.
Возьми мой мягкий труп и вдоль разрежь.
Мне не снести тряпичной головы.
Медвежья жизнь прошла на треть,
И, не сумевший повзрослеть,
Я добрую мечту несу живым.
В застенках правды к двадцати семи
Взирал я гибели в глаза,
Услышав оружейный залп,
Я был убит вчерашними детьми.
3
Но если суждено, так суждено
И на ноже и под ножом,
И в теплоте и голышом
Постигнуть суть вещей, уйдя на дно.
Как пугало, привязанный петлей
К надгробью почерневших фраз,
Провозглашаю декаданс.
Мозги мне ворон выклевал углём.
К столбам подвешен, как игрушка-труп,
Изнанкой полой изнутри
Издал глухой предсмертный крик
Сквозь пропасти иерихонских труб.
И кровь моя на землю пролилась,
Когда осколками комет
Ворвался золотой рассвет
В расстегнутые пуговицы глаз.
4
Я, как бастард немого божества,
Заброшенный в круговорот
Болезней, бедности, невзгод,
Плюю со рта опилки, не слова.
И Богоматерь, как злосчастный рок,
Зажав в безжалостных руках,
В голодный вталкивая пах,
Меня трепала жадно между ног.
Тугим узлом связала в сто дорог.
Потом отбросила навек,
Срубив искомый путь наверх,
Как куклу, вытрахав до судорог.
Став жертвой порнографии больной
С припиской восемнадцать плюс,
Я растерял игривый пульс
И сердце вырвал острой пятернёй.
5
Страной забытый мученик-герой,
Я увенчал убитых ряд,
Как старый антиквариат -
Коллекционный мишка заводной.
Настанет день, и труп мой продадут.
Ручища сгорбленных берез
Меня разложат в полный рост
И заключат в промозглый свой уют.
Переступив не той ногой порог,
Я памятником над травой,
Став оболочкой неживой,
Уйду в глубины мраморных берлог.
Деревьев корни, жажду утолив,
Моей души впитают кровь.
Я стал бы небом без краёв,
Но я расту лишь внутрь сырой земли.
6
Россия. Мертвощедрая душа.
И вот уже встают над ней
Снопы кладбищенских полей,
И очерствелый собран урожай.
Картины детства, вот они, смотри.
А смерть гуляет по стране
И призывает нас к войне.
Играют дети: раз-два-три, замри!
Так значит, я такой же, как и все.
Смотрящий поздний репортаж
И слишком плоский персонаж.
Замерзла правда коркой на лице.
Больной ребенок, закатав рукав,
Подносит к венам грязный шприц
Среди дерьма и мертвых крыс,
Со злости Мишке лапу оторвав.
7
Ночь. Рыщут шорохи со всех сторон
Бездомных, пьяниц и воров,
А осень будоражит кровь
И разливает жженный самогон...
И в наши вены льет крысиный яд.
Но тяжелей, чем эта грусть,
В моей душе двухсотый груз
Покойников, вернувшихся назад.
Вам правды надо? Тяжелей всех правд,
Что в книгах древних говорят.
Направь слова на новый лад.
Права поправ, закружит мкадом ад.
Честней реалистических картин
Ряди своих ряды, фронтир,
Нам, как фарцовщикам, фортит
Искать свой след, как ищет дезертир.
8
В снегах февральских на передовой
С винтовкой на тугом ремне,
Один зимой в чужой стране,
Идет Иван с медвежьей головой.
Деревья спят. Лес полон дивных тайн.
Как исполинские гробы,
Торчат высокие дубы.
В какой пришел он заповедный край?
Не пробежит украдкой дикий зверь.
Огромный лес затих-замолк.
И глухо заперт теремок.
Ни зги вокруг. Куда идти теперь?
И вдруг Иван, по грудь в снегу стоя,
Взревет, тревоги не тая:
Все это где-то видел я.
Кричит он: это Родина моя!
9
Замерзли лисы, зайцы и ежи.
Ответом на больной вопрос
Ударил яростный мороз -
Страна в постели мертвая лежит.
Приходит в морг насильник-лесовик.
Любвеобильная страна
В его объятия дана.
Как в старой сказке, страшен этот миг!
Кому теперь нести свою печаль?
Охвачен яростью Иван,
Он видел прошлого изъян,
Он знает про пост-ядерный февраль.
Всем естеством медвежьим восстаёт,
Войну подонкам объявив.
Он видит Родину в крови:
Толпа ментов насилует её.
10
Когда последний стихнет в поле стон,
Из мясорубочной войны
Вернется тот, в ком видим мы
Себя. Он - это я! Мы - это он!
Там, где над почвой кренятся кресты,
Вкушая лакомый обед,
Ворон оравы жрут рассвет,
Я новой власти в руки взял бразды!
И, может, вспомнишь ты, сюда явясь,
Всё, что сильней прошедших мук,
Что сердцу близко твоему,
Из гроба встанешь ты сквозь снег и грязь.
Когда произнесешь секретный шифр
Из детства, смертью смерть поправ,
Тысячелетний сгинет страх
И, может, вспомнишь ты о том, что жив.
11
Я завещаю Слово вам свое,
Что заточил, как карандаш,
И смерти объявил реванш.
Глухой услышит, мертвый оживет.
Разрушив старой веры дряблый храм,
Нарушив иго тишины,
Придет ботинками весны,
Кого лелеял ты по вечерам.
И, разорвав облав порочный круг,
Собак империи метлой
Из дома выгребет долой!
Без шкур оставит браконьерских сук!
Вот он идет, могучий и живой!
Грохоча поступью колонн!
Боями боен закален
В горниле революции и войн!
12
Да. Это я. И в каждом, кто со мной,
Я миллионом резвых солнц
Стучу с сердцами в унисон,
Испепеляя вавилонский строй.
Я вечно с теми, кто гоним и нем,
Я с тем, кто голоден и гол,
В ком грязной совести раскол
Сознание выпячивал вовне.
Пусть пуст язык мой, но слова
Текут, не попадая в мозг,
В души тончайший микрокосм,
Понятные всем в мире головам.
Когда-нибудь, молчание храня,
Как громогласное Ничто,
Над давней детскою мечтой,
В часы уныний помяни меня.
10-26.10.23