Екатерина верить не желала:
В день свадьбы Павла* получила весть.
Лишь вором-самозванцем называла,
Шутила, что таких «Петров» не счесть.
О самозванце речь, как о курьёзе.
Писала так Вольтеру и другим,
Что, дескать, вор проклятый несерьёзен,
Он не заглушит русской славы гимн.
Отнять задумал царский трон законный?
Простой казак, что тёмен, точно ночь?
Удар получит сильный — ход резонный,
Никто не сможет подлецу помочь.
«Поносным злом» — Так бунт сей обзывала,
Историей, что славе повредит.
Опасности она не вызывала,
Врага Екатерина упредит.
Яицкий городок остался верен:
Без пушек он врагу не по зубам.
А вот напад на крепости был скверен:
Разгром нёс гарнизонам, их штабам.
Слабы и малосильны гарнизоны,
Надеялись тогда на казаков.
Они-то и восстали — не резонно,
Пополнили ряды бунтовщиков.
Успех мятежников был фантастичен.
С Османскою империей война...
Поход бунтовщиков реалистичен,
В опасности великая страна.
Как море вздыбилась она волнами,
Татары да башкиры, всех не счесть.
Писала близким: «Страшно... между нами...
Ведь на кону не только жизнь, но честь...»
Масштаб восстания пока неясен,
Не смог прогноз дать точный Оренбург.
Насколько для России бунт опасен?
Не оценил державный Петербург.
Разбит отряд был мощный фон Билова, —
Четыреста обученных солдат,
Да казаки при пушках, как основа.
И всё-таки они не устоят.
Пленён был бригадир — пытали долго,
Отрублена седая голова...
Не изменил он всё же чувству долга.
Дошла и до столицы та молва.
Примечание:
*День свадьбы цесаревича Павла Петровича,
сына Екатерины Второй и Павла Третьего
с Вильгельминой Луизой Гессен-Дармштадской,
после крещения — Натальей Алексеевной.