Писал в письме Фонвизину тот вскоре:
«Не важен Пугачёв, а важен бунт.
Негодование людей — вот горе,
И вес сей тяжести, увы, не фунт...»
Пропагандисты умные казаки...
Посулы привлекают к ним людей.
Приход крестьян стал тоже добрым знаком,
Хоть не были сторонники идей.
Работный люд простой заводов горных
Стал лить орудия бунтовщикам.
А среди них полно людей проворных,
Возможно всё доверить их рукам.
Но Бибиков-то человек разумный.
Был избран им удачный мощный ход.
Бой под Татищевой — разгром безумный,
Остановились, полный разворот.
Бежали с мыслью: «Уцелеть бы только!
А там опять поможет нам Господь.
Народ поднимем, воинов-то сколько!
Борьба святая, мужеством, сподобь!»
При отступлении опять нарвались
На войско, в нём Голицын главным был.
Разбиты полностью, хотя старались,
Бежал прочь Пугачёв, друзей забыв.
Оставил «гвардию» свою, подмогу,
Попал в плен Чика — старый верный друг.
Сам спасся — и за то спасибо Богу!
Сужался быстро узкий крепкий круг.
Пытали жёстко «графа Чернышёва»,
Так Пугачёв сподвижника назвал.
Тот брал Челябинск, мощь — его основа,
Теперь сдержать бы Чике пыток шквал.
Но тот держался, никого не выдал,
Орешек крепкий, он ведь был казак!
Друг-Пугачёв по-прежнему вождь, идол...
Нельзя иначе поступить никак.