(предыдущий фрагмент «VIII. Шарль лишь себя впускал в её постель»
http://stihi.ru/2023/10/18/7414 романа «Миледи и все, все, все»)
Матросская просоленная блузка,
камзол бойца – на всех, кто ремеслом
на отдых заработал, кто узлом
связал досуг и пьянку в свете тусклом.
Хмельной угар и сытная закуска –
привычное явленье за столом.
Желанна полноценная загрузка
не только для пьянчуги в смысле узком,
но и для баб, крутящих подолом.
От скуки есть природное леченье –
лихая потасовка без преград.
Трактирным завсегдатаям влеченье
к побоищам присуще – каждый рад!
Гудел ничуть не жарче незнакомца
камин, набравший силы на дровах.
Отважный гость противника покоцал,
превысив пыл скандальных задавак.
Разгневанный до бешенства идальго
привлёк к себе внимание зевак.
Его подружка, пусть и не весталка,
но чем не повод для серьёзных драк!
«Такому репутации не жалко.
Видать, что вырос в диких он горах.
Драчлив козлёнок! Наша-то лужайка –
ему простор на первых лишь порах», –
смотря на драчуна благоговейно
и не скупясь на качество острот,
от шоу оживилась вся таверна,
шумел аплодисментами народ.
Побитый себя чувствовал прескверно:
согнулся пополам башкой вперёд,
беззвучно разевал в одышке рот,
закатывал глаза и пучил бельма.
Красотка беспокойно обвела
беснующихся зрителей очами.
«Муж» молодецки поводил плечами,
таская жертву за нос, как вола:
– Дышите носом, наглая скотина
и кланяйтесь идальго, а взамен… –
пар выпустив, испанский шоумен
пред публикой раскланялся картинно, –
взамен я закажу вам фрикасе
и лопайте, хоть целое корыто!
Ну, а пока держите пасть закрытой!
– Уйдём отсюда поскорей, Хосе! –
остановить решила дама свару. –
Беда для нас, коль это комендант.
Нас запросто проводят к комиссару
полиции. А вдруг он – злой педант?!
Отбросив оппонента прочь на лавку,
ему Шарль нахлобучил глубоко,
по плечи, шляпу, исключая драку,
точнее, обрекая на покой.
Шарль молвил на прощанье человеку:
– Адью! Поспи, любезный. Ночь темна.
Пора и нам уставшие тела
определять заслуженно к ночлегу.
«Ох, как же ты излишне тороплив!
Ох, дров ты нарубил, не разбирая!
Всё – ярость твоя глупая слепая,
Твой дикий, необузданный порыв!
Ты драться б не полез, когда бы ведал:
Что он не трогал нашего обеда.
Ты был с ним неоправданно жесток, –
шептала дама. – Спешка – что за кредо»?!
Ловя звучащий шёпотом упрёк,
Шарль опрометью спутницу увлёк,
причём узрел при бегстве из столовой:
хозяин шлёт мальчишку-вестового
на улицу, а пальцем тычет в них…
Последствия не сразу и не вмиг,
но всё же не замедлили нагрянуть.
– …Мы посланы сюда не только глянуть
на вас, но и доставить кой-куда.
– Удобна ли тюремная карета? –
Шарль вопрошал с капризностью эстета.
– Не надо упрощать всё, господа, –
сержант из полицейского дозора
был подлинно корректен и не зол.
– Ну что же, я не вижу в том позора,
что нас сопроводит ночной дозор…
У Шарля сходу выпросили шпагу –
сказали, что почистят и вернут –
и д'Артаньян, к всеобщему же благу,
заверил власть, что он – не баламут…
– Не бойся, Афродита. К англичанам
тут все сейчас лояльны, как нигде, –
шептал в карете Шарль. – С таким началом
закончится всё в мирной суете...
Тактичное, незлое отношенье
к приезжим проявил конвой в пути.
Но крут конвой! С такими не шути!
На вид (при тусклом, впрочем, освещенье)
хозяин симпатичный был добряк.
Хозяину желанны, как мессия,
они попали в тёмный особняк,
не испытав угроз или насилья.
«Всё это не похоже на тюрьму,
но запросто сойдёт за контрразведку», –
заметил д'Артаньян довольно метко,
и женщина ответила: «Ну-ну».
…Ни молодой, ни старый, востроглазый,
своим гостям хозяин, явно босс,
устроил ненавязчивый допрос
и пожурил немного за проказы:
мол, как же так, приличный дворянин,
к тому ж ещё и родственничек дона
Сервантеса, а вёл себя, как свин!
…Оправдываться начал убеждённо
Шарль, нарушитель местной тишины:
– Ах, эта ваша местная бодяга!
В пути опора для своей жены,
я – скромный путешественник, идальго.
И вдруг я в неком здешнем едоке
встречаю интерес к чужим обедам.
Я был взбешён! Но если бы я ведал…
Мне кажется теперь, что в кабаке
тот человек, что, будучи поддатым,
был найден мною за моим столом,
мог быть переодетым комендантом.
Но ведь ему досталось поделом!
Вполне похожий на простолюдина,
себя он вызывающе повёл,
себе творить позволил произвол.
И мне тогда уж было всё едино…
Хозяин поперхнулся, а затем
смеялся от души и даже долго:
– Ну, раз уж мы коснулись этих тем,
то я своим считаю чувством долга
про ваши заблужденья вам сказать,
вам выплатив за ужин неустойку.
Гильом – несостоявшийся мой зять,
но он не комендант отнюдь, поскольку,
при том, что посвящённым нет числа,
лишь вам, приезжим людям, неизвестно,
что комендантом тут являюсь я.
Но вам услышать будет интересно,
что за него лишь чуть я огорчён,
пусть даже способ вашего знакомства
рассчитан был на жулика иль монстра.
Гильом ведь как едок был не причём,
когда попал под ваше подозренье
и вами обвинялся в воровстве.
Вы стали поневоле жертвой зренья,
приняв его за мещанина. Фе!
– Он был одет в мещанские отрепья,
а гонором запасся, как маркиз.
– Жена у вас, мой друг, великолепна.
Гильом увлёкся. Все бы увлеклись!
Мой, друг, – сказал он женщине, – вы ангел!
А вы, – льстец бойко Шарлю подмигнул, –
в культурные себя возьмите рамки.
Шарль ушлых голодранцев попрекнул:
– Однако, городские побирушки
ей предпочли… то, чем богат был стол:
не взоры услаждали, а лишь брюшки,
польстившись на вино и разносол.
– Супруга ваша, сударь, так прекрасна, –
хозяйский взор стал крайне маслянист, –
так чарами красы для нас опасна,
что я скорблю, что сам я неказист.
Мордашка Клер, сиявшая улыбкой,
зевотой исказилась только раз.
Взор коменданта, откровенно липкий,
подстёгивал сильнее льстивых фраз.
Тут подали вино, сыр, сухофрукты,
хлеб, рыбу – то, что было под рукой.
Такие в изобилии продукты
гостей взбодрили – речь текла рекой.
Уж не грозила участь арестанта
драчливому Хосе, но вот беда:
вновь становились взоры коменданта
излишне плотоядными, когда
он напрочь забывал порой о муже,
зовя игриво женщину mon sher.
Дышал он к ней неровно и к тому же
такой красы не знала Ла-Рошель.
Он мысленно коснулся по-хозяйски
всех черт её и лакомых частей.
Вид у блондинки был цветущий, майский.
Когда у раскрасневшихся гостей
от выпитого глазки окосели,
хозяин сделал вид, что перебрал:
– Моя мечта, хоть я и генерал –
капустные плантации в Брюсселе.
Помощница мне будет там нужна.
Когда-нибудь закончится война
и мы, мою мечту реализуя,
всё сделаем, чтоб жизнь прошла не всуе.
Хотя меня застали вы врасплох –
жизнь странные рисует арабески –
но на её сегодняшнем отрезке
я верю, Клер, что вас послал мне Бог.
Вас рад принять сердечно и по-светски,
но я не знаю, жаль, и знать не мог,
что сами вы вложили в цель поездки.
Красавица, почувствовав подвох,
из затрудненья выкрутилась с блеском:
– Коль вы мне говорите не в упрёк,
то к вашей жизни стану я довеском.
Вас очень прозорливым сделал Бог,
внушив вам всё, и точно, и умело,
что я сама сказать вам не успела.
Но мой ответ лежит уж на губах.
Вы – высшее, что есть, из местных благ
не только для меня. Но я ни спьяну,
ни трезвая скрывать восторг не стану.
Вы поняли заведомо всё враз:
я появилась тут лишь ради вас!
Одной рукою притянув за шею
хозяина к себе, она в кулак
другую руку за спиной своею
для Шарля сжала, мол, молчи, дурак!
Остынь, мол, и крепи надёжность тыла!
На женские уловки нет суда!
Распущенность любовницы смутила
ревнивца Шарля – шпагу бы сюда!
Фальшивому идальго темперамент
никак играть испанца не мешал.
Ум гибкий есть профессии фундамент.
Лишь Кодексу шпиона внемли, Шарль!
(продолжение в http://stihi.ru/2023/10/23/2644)