- Ну куда же вы лезете? Вы что же не видите, что здесь разложено моё творчество? Моё - это не ваше. С вашим идите куда-нибудь подальше отсюда, а это место уже моё.
- Да не лезу я. Но что же вы здесь так широко разложились? И другим литераторам тоже место надобно.
- Вот туда вот идите, в тот угол рынка, а я здесь и вчера уже стоял, и сегодня буду. Место прикормленное. У меня уже и постоянные покупатели появились, а вы их только будете отпугивать.
- Да нужны мне ваши покупатели? У меня и свои появятся. Моё творчество ничуть не хуже, чем ваше.
- Да какое там у вас творчество? Явно и второсортный товар. Мне с вами рядом стоять даже и неудобно. Ещё и подумают, что мы знакомы.
- Да я с вами и знакомиться не собирался. Просто гляжу, что около вас место пустует - вот и встал. А так, я даже на вас и глядеть не хочу, а чтобы сравнивать наши творчества, так тут уже и никаких сомнений - у вас явно и захудалый товар. И если кто у вас вчера и покупал его, то вот сегодня точно не купит, потому как, теперь здесь появился я. А-то чего бы это вы так взбеленились-то?
- Ну вы-то человек явно и некультурный, если такие гадости вслух произносите. Да куда же вы моё творчество отпихиваете? Тут и так места мало, а вот же, пришли со своим барахлом и решили тут покомандовать.
- Это у меня-то барахло? Да его сама... фамилию забыл, но она известная поэтесса... в общем, она моё творчество расхваливала в своей рецензии вот к этой моей книге.
- Да какая же это у вас книга? Брошюра какая-то на туалетной бумаге. Её как раз только для этого и использовать по её прямому назначению.
...
А солнце уже клонилось к закату, и рынок постепенно опустел, и разлетелись голуби, что тусовались весь день около ближайшей помойки, с которой ветер гнал в сторону двух современных литераторов всякий бумажный мусор. А они уже и не пререкались, но и в самом деле дрались, весьма и неумело, по-стариковски, хотя ещё и не были в столь преклонном возрасте, но теперь они уже выглядели и не столь интеллигентно, а какими-то двумя весьма и помятыми личностями. Их, ими же растоптанные, книжки лежали уже и не на коробках, а валялись на земле вперемешку между собою, и различить где из них чья было теперь весьма и затруднительно.
Подвыпивший сторож рынка по привычке прокричал, ни к кому особо и не обращаясь, что "в Багдаде всё спокойно", закрыл на висячий замок створки ворот, и ушёл в свою будку, где и продолжил предаваться затяжному алкоголизму. Ничто больше и не нарушало вечернюю тишину, но только в отдалении ещё были слышны звуки пыхтения, и только человек, склонный к вдумчивому анализу вокруг него происходящего, смог бы догадаться, что в том углу рынка кто-то кого-то продолжает мутузить...