На круглом лице спящего признаки жизни подавал только один глаз. Этот глаз открылся и смотрел на открывшуюся ему картину жилищного мира, которая не менялась уже энное количество лет. Кроме этого открытого глаза, на лице был ещё один глаз, но закрытый, а также имелись дышащий нос и сжатые губы. Одно ухо уходило по самый его корень в подушку. Зато другое, коррелируемое с открытым глазом, было выпрямлено и уловило невесть откуда доносившееся песнопение …
Оно исходило из просматриваемого где-то в доме х/ф «Улица полна неожиданностей» (режиссёр С.И. Сиделёв, 1957 г., «Ленфильм»). Как раз в фильме пелись слова – « …Чуть курнос ну и что ж, Чем я парень не хорош? …» (музыка: Н. Симонян; слова: А. Чуркина; поёт: Л. Харитонов).
«Прямо про меня поёт … Как в воду глядит … А я бы, пожалуй, куда-нибудь посерьёзнее и покрепче в сути своей поглядел бы! … И занялся бы я при этом своим любимым делом – критиковать и ценить творческие порывы … Особенно в виде картинок от художников … Как-никак, а я же – ценитель их усилий … Хотя я в душе всё более циник! … И лудильщик! … Ахааа ... ха ... ха … ха …» – раздалось в томящемся от утренних бесплодных наблюдений шарообразном черепе … В нём было ещё иное, свободное от каких-либо не пустых мыслей, мозговое наполнение … Одним словом и попроще можно сказать так, что в лежащей голове с одним смотрящим глазом, было предостаточно всякого незаполненного мыслями мозгового пространства.
К смотрящему глазу присоединился его собрат. Правда, мыслей от этого в два раза больше в обозначенном анатомическом пространстве не появилось. Циника-лудильщика это не удивило. Скорее озадачивание сегодняшней жизнью всего скелета стало в два раза сильнее – «Где же можно и чем заполнить мозг и его окрестности?».
Пенсион и достаток в части трат у обладателя свободного ума, были выверены донельзя. Отступление от выверки в сторону увеличения ежедневного лимита грозило, конечно, не голодной смертью, но дальнейшими беззакусочными буднями … На это он пойти не мог … Поэтому вся его критическая деятельность была направлена на поиски «дармового» пития ... Взамен критики …
Через толщину одеяла на его тревожные раздумья спиной и остальными обводами смотрела давно любимая (или не нет) жена ... Она тоже в жизни, как и он, думала, ела и это тоже было ведь на пенсию …
«Роднуша!» – сделал отвлечение от созидательного размышления циник.
«Пожалуй, сэкономлю на тратах … Надо где-нибудь на стороне мне покритиковать … Глядишь, потом там же и оскоромлюсь мне нужным! … Слегка …» – такими сентенциями циник вернулся к началу своих поисков, отведя глаза от манящих к сладострастию жениных обводах – «Это от нас никуда не уйдет … Каждый день они проявляются … То тут, а то и там … Всё прямо, как на грех … Хотя не враг дал, сам выбирал … Роднуша же! … А с другой стороны, какое сейчас сладострастие? … Когда ум и желудок пустые … Во всех смыслах …».
Не нарушая сна владелицы обводов, лудильщик сел на краю дивана – «Надо вставать и в поиски … Уже прямо не удержаться мне от того, что, как критиковать хочется … Зудит всё, словно аллергия в мозгу вышла … Ох, надо бы побыстрее! И вылить и налиться …».
Его правая рука на автомате было потянулась к обводам, но мозг отсёк этот импульс и дал противоположную команду.
Улица встретила циника цинично. Как на грех никого на ней не было, чтобы дать тому должную критику или неоспариваемую оценку творческой деятельности. Он стоял и высматривал утреннюю пустоту. Мозг критика зафиксировал отсутствие в ней интересного для него.
«День не занялся никак … Прямо хоть возвращайся опять к обводам … Нет! … Если я вышел, значит пойду до конца … Вот только бы найти его …» – с таким итогом ноги начали движенье.
Ровно через три минуты к нему сбоку подошёл человек с таксой. От человека пахло дешёвым одеколоном из архивных советских времен. Таксу лудильщик нюхать не стал. «Собака и этим всё сказано!» – решилось в пустом уме и тут же добавилось – «Тварь бессловесная!».
– Привет, брат! – вошло в пустую голову критика через уши.
– ?????? – ответил взгляд «брата».
– У меня тут есть … Будешь? – человек с собакой достал из внутреннего кармана бутылку из-под кока колы с какой-то жидкостью.
Но, как не хотелось ему этого самого «будешь», на первом месте стояла критика … И не ради критиканства ... А для пользы! Начинать трудовой день со второго ему не очень захотелось – «Этак можно и квалификации ценителя лишиться!».
– Не, брат, потом … Сначала дело … Есть у меня! – культурно не обидел лудильщик.
– Была бы честь … – человек с таксой растворился также незаметно, как и появился.
«Ну и день у меня начался … Прямо по Питеру Брейгелю Старшему в сюжетах картины «Искушение святого Антония» … То женой соблазнялся, то вот это «брат» с собакой … Всё неспроста … Прости Господи!» – разнеслось с гулом в шарообразном черепе – «А мозг-то начал наполняться ... Ещё пару таких соблазнений и заработает он на всю катушку!».
Ноги при этом носили искателя прекрасного там, где попало … Это самое «попало» было то возле одного магазина, то возле другого, то в сквере, то без сквера…
Так бы всё его бесцельное шатание сошло само-собой на нет, а точнее возвращения к обводам жены, но судьба милостива и послала ему …
Ни с того, ни с сего, а навстречу критику шёл сам художник … Он почувствовал его натуру своим нутром и надо заметить, что издалека.
Внешне ничем особенным от идущих мимо людей художник не выделялся … За исключение своей специфической прически, непривычной для окружающих одетой на нём одежды, горящими от творческого порыва глазами … А ещё в руке он вместо кистей и красок нёс бутылка коньяку … И надо заметить, что не очень простого коньяка ... На этикетке звезд было, как у дорогого Леонида Ильича.
– Здравствуйте! Я ценитель, критик, циник и лудильщик! – пустота в голове его наполнилась на четверть в предвкушении будущей оценки.
– Здравствуйте! Я художник! А я Вас сразу раскусил, что Вы тот самый кем представились! – ответил художник.
– Это, по каким же таким признакам?
– У Вас взгляд был голодный на бутылку коньяку … А так Вы ничем от других не отличаетесь … Тут на улице критиков пруд пруди … А на коньяк жадно только Вы так посмотрели! Видать знаток …
– Не скажу, что у меня большой опыт сомилье, но в коньяке понимаю … Как минимум до шестой звезды … Может нам по пути?
– Может и так … Коньяк-то я для супруги купил … Сам я всё более легкими напитками вдохновляюсь …
Они пошли вместе по пути, указанному художником. Ценитель воздержался от оценок их движения к цели – «У меня всё впереди … Потом и оценю … После таких искушений да не оценить … Потерплю!».
Идти оказалось не так уж и далеко … По прохождению мимо домов этак через 4 или 5, художник сказал – «Вот здесь!».
– Вы не волнуйтесь, я вас бесплатно покритикую … Да так!!! … Как никто … Я Вам всю правду скажу …
– Проверим, какую Вы правду мне сумеете говорить … Я разную слышал по жизни … А вот Вашу не знаю … Но почему-то я верю Вам … Вы первый ко мне подошли … А для этого смелость нужна … Тем более, что я нёс коньяк … Для супруги – напоминаю … Надеюсь, что Ваши помыслы чисты …
Они зашли в квартиру художника. Ценитель сразу понял, что это была квартира художника … В ней тут было всё и всё тут было. Холсты на подрамниках и готовые работы стояли на полу везде. На стенах не было свободного места – так всё было завешано картинами в рамах.
Глаза критика приступили к работе, а мозговая деятельность, если ему сделать осциллограмму головного мозга, была на самом пике – «Не даром сам Питер Старший припомнился … Неспроста все знаки шли мне в разных искушениях … Всё к лучшему!».
Ему предложили пройти на кухню.
Насмотревшись на стены да на пол, лудильщик подошёл к бутылке с коньяком открыл её, налил напиток в стоящий рядом стакан, да и выпил его ничуть ни сумняше.
Художник так и опешил стоявши – «Я же говорил, что это для супруги ... Я … Мне …». Он не успел докончить свою патетическую речь.
– А я и не спорю, что это для супруги … Я целиком поддерживаю Ваш выбор этого напитка … И скажу Вам, что это очень хороший коньяк … Даже крякать после него не хочется … Да ещё честно скажу, что его даже закусывать можно опустить ... По поводу работ я вот, что скажу … Рисунок хороший, палитра, экспрессия, сюжет … Всё есть и всё в гармонии, всё сбалансировано, какие пропорции, как всё жизненно … Удивительно! … Давно не видел такого творчества! … Продавать свои работы пробовали? … Нет? … Я могу помочь … У меня есть это самое чувство кому, какую, за какие деньги … Я их, покупателей, за версту чую …
Речь циника прервалась не надолго … Он ловким движением налил себе коньку и также ловко опрокинул его в себя. У художника пока ещё не было слов от такого фамильярного поведения … Одни междометия …
Первая порция многозвездочного добралась до конечной цели – мозга, почти наполненного пустым. Мозг это почувствовал и в ответ начал выдавать такое, что …
– Вот здесь этот цвет не в цвет … Движение не реалистическое … Так движение не передают … Лица какие-то кислые … Как будто яблок вяжущих и ранних наелись … Вам надо с патологоанатомом или хирургом на худой конец поговорить … А река похожа на стекло … Разве реки так пишут … Я бы написал их совсем по другому … Вам надо с гидротехниками обсудить … А лимоны, а айва … Разве это жёлтый цвет … Да все фрукты это не фрукты … Похоже, что они сгнили … У Вас есть желание съесть такую айву? … У меня нет … Сходили бы во фруктовую лавку … Сейчас сезон … Легко всё поправить … Господи, а сырокопчёный окорок … Разве это живое мясо … Это какой-то муляж из папье-маше … Надо бы пригласить в консультанты мясника … Пусть он расскажет Вам про мясо … Всё … А заодно и про кости тоже … Да Вам, я как циник, то есть ценитель, так скажу … Ели бы я рисовал, то Вам до меня было бы далеко … Ваше счастье, что я лудильщик …
Ценитель, было, потянулся за бутылкой. Но художник вовремя спохватился и за мгновение до того, как её перехватил бы лудильщик, убрал желаемое со стола.
– Я это … – докончить фразу оратор не сумел. Вторая влитая в себя порция догнала первую. Воздействие коньяка удвоилось. Такого анатомическое строение ценителя не выдержало. Он рухнул, но очень хитро. Половина скелета обвисла на стуле, а вторая распласталась на полу.
Хорошо, что художник был добрых чувств и нрава. Он подвинул ногой в сторону ту половину лудильщика, которая стало половой принадлежностью. Прошел к раковине и намочил холодной водой салфетку. Затем салфетка накрыла лицо критикана правдолюба. Опьяневший организм среагировал на холодную воду.
Циник встал с трудом. Ему пока ещё в культурных тонах было предложено покинуть кухню. Он и подался на выход. Слава Богу, коридор был узкий и в сторону ценитель упасть никак не смог бы.
Но случилось непредвиденное. Он упал по ходу движения. Да так очень ловко рухнул. Своей полноватой комплекцией он заполнил всё пространство между стенкой и полотнами.
Ценитель и ценимое им, сблизились так, как никогда в жизни – донельзя.
Вынимали из ловушки ценителя-циника-лудильщика всем миром, который оказался в подъезде. Этот мир знал и по настоящей правде ценил художника.
Сначала с боков убрали полотна. Потом уже виновника суматохи за руки, прямо как детские санки, выволокли на лестничную площадку. Там, лежа на холодном полу, он очухался до состояния возможного движения к манящим обводам. А потом его и след простыл …
Мир не без добрых людей, особенно тех, которые любят живопись.
А. Коро, октябрь, 2023 г.