Как, право, ни толкуй, а Моцарт бесподобен.
Ребёнок, шалопай (а может, потому?),
Зависящий во всём от разных детских фобий,
Фантазий и любви – ненужные уму.
И, что ни говори, но бесподобен Пушкин.
Сверчок, Француз, Мартын – и тоже шалопай –
Носитель бакенбард, цилиндров с метр. Душка!
Он, в рифмах Амадей, в поэзии - за край
Привычно забредал к Гармонии-простушке –
Наивна и тиха к обоим в руки шла.
Один у них недуг: божественно простужен
Талантом тот и тот. А бытия пила -
Отравленный декокт для гениальной хвори.
И острие иглы, где некогда скучать,
Им пропасть и канат для творчества. «Лав стори»:
Сальери и Дантес, лишь повод прозвучать.
Как, право, не толкуй…
И, что не говори…
Но оба БЕСПОДОБНЫ!