Река была пропитана мягким осенним солнцем и смазана густыми облаками…
Казалось, что они своими пышными краешками цепляли рогоз и усмиряли течение.
Барашки медлительных волн скрылись в глубину, не смея соперничать с весомыми
облаками… Хотелось любоваться прозрачной водой — уже не парным молоком, но
таким чувственным божественным созданием, живым и переливчатым, катящимся
невесть в какие дали, которые видно только сверху. В обозримом пространстве
приметить все края невозможно, но только глубокую синеву и эти кучливые облака.
По глади живого потока проплывали упавшие с кряжистой берёзы листочки, резные
и лимонистые, они отправлялись в свой последний путь. Не всем так везёт, ведь
задуманные путешествия, которые ведут к завершению земного воплощения, не
всегда исполнимы. Наверное, эти листья умели мечтать, представляя свой вояж
так реально… Длинные листья ивы тоже попадали в этот жизненный водоворот, но
они не были так привлекательны и разноцветны, однако, их каноэподобные тела
скользили легче даже без вёсел.
Водомерки не старались вглядываться в соседствующих путешественников, потому
что это были разовые туристы, мчащиеся ко дну всего. А они, длинноногие и
скользящие, мастерски гоняли по согретой воде, услаждая свои почти прозрачные
тельца, пригвождая взоры коренастой берёзы, мои и, вероятно, облаков. Но то,
что облака любовались собой, в маленькие головки водомерок не приходило даже
мыслей. А я, не смея вынуть ступни из молочной, от касающихся её облаков, реки,
чтоб не вспугнуть эту идиллию, гладила ладонью упавший сверху лимонный листочек,
плоть от плоти берёзы, похожий на заплутавшую бабочку лимонницу, и он поддавался
своими мелкими зазубринками моим пальцам…
Какой светлый октябрь…
22.1о.2о23 12:57