Презирая буржуя, одетого в шик,
Шел в рабочую робу одетый мужик.
Да и тот, вдруг, к нему проникался заботой:
Намекали друг другу: иди поработай.
- Яль, не работаю? — буржуй говорил.
И шик, словно, внешний свой боготворил
- Тыль, не работаешь? –
Злился мужик,
Робой, который гордиться привык.
Словно без робы не выйдут дела.
А у буржуя и жизнь не мила.
Словно без шика, то нету и дела –
Жизнь вся прошла сера, не умела.
И как работяге сказать, что есть мода?
И что ко всему он – директор завода.
Зарплату себе начисляет в рублях,
Но ездиет, правда, не на Жигулях.
И злился мужик, Жигули выпуская:
"И что за система – машина такая?
Ужель исторический моды аспект?
Или финансовый чей-то проект?
И как обличить бы директора лик?
И пересесть бы на броневик?"
- Значит, глаголешь, «мода такая»? –
В зеркале словно суть высекая,
Мимику в зеркале тренируя,-
Сказал человек, как будто воюя. -
Что ж ты директор, забывший про страх,
Ездить не хочешь на Жигулях?
И тут же налил и выпил он шкалик,
Чтобы директор не отзеркалил.-
Ты объясни мужикам свою моду
И докажи в натуре заботу.
Выпил мужик уже по второй,
Да и по третьей, и мировой
Уже человек – ни директор возник
В зеркале чистом, и броневик,
То есть директор на броневике,
Модную кепку сжал в кулаке
И говорит мужику-то с заботой, -
Не хошь, - говорит, -
да и не работай. -
Иди ты ко мне в полк-батальон,
А работяг мы с тобою найдем.