Слова, неподвластные времени:
На Афоне мы пробыли 10 дней. Вернулся Петр оттуда другим человеком. Поначалу он даже на Афоне между службами бегал к морю и там курил. А потом моментально бросил.
– Не могу! – говорит. – Я же этими своими губами к святыням прикладываюсь, Причастие принимаю… А потом эту гадость сую себе в рот! – И в одночасье с курением завязал.
Потом, когда ему друзья, бывало, бравадно хотели напомнить:
– Вот ты на Афон ездил, курить там бросил…
Он мог наброситься:
– На Афон не для того ездят, чтобы курить бросить!
Все-таки он именно о сути думал, а всё внешне происходящее в его жизни было уже следствием.
Так же и с выпивкой: какая же у него борьба была именно за то, чтобы душа могла выбирать лучшее: с Богом быть, а не в блевотине валяться. Вот он стоял в храме, шел ко Причастию, а потом бес так скрутит, что мог запить. Были даже совсем страшные случаи. А после он стоял на коленях, просто вымаливал себе прощение, его аж трясло всего:
– Гос-по-ди, по-мо-ги! Не хо-чу! Не мо-гу!
Иеромонах Косьма Афанасьев
Конгломерат ободранной мечты.
Марионетка глупости земной.
Вновь по утрам хохочешь дерзко ты...
Я слишком остро чувствую порой.