Ночью будет конец октября, он, наверно, поэтому злится,
И лежат на зелёной траве удивительно жёлтые листья.
Клён вчера ещё был золотым и топырил весёлые пальцы,
А сегодня всю ночь умирал и в траву до утра осыпался,
И махал голой веткой в окно – помоги, просыпайся скорее…
Я смотрела нелепые сны, а по'утру сгребала у двери
Золотое прощанье, и был, как-то очень пронзителен холод,
И казалось, что ветер ночной не ушёл, а всё ходит и ходит,
Проверяет – осталось ли что на кленовых изогнутых ветках.
Ночью будет конец октября, засыпайте, не ждите ответа
На печальные письма свои – в ноябре всё гораздо серьёзней,
Холодней и темней небеса, но прозрачно-пронзителен воздух.
Засыпайте, сгущается ночь, заполняя собою кварталы,
Завтра будет ноябрь… Всё равно, жаль, что я Вам об этом сказала –
Может быть, Вы ещё октябрём и дышали, и жили, и пели,
А теперь всё не то и не так. Ветер дёргал пустые качели,
И пугал странным шорохом, и... Мне казалось – рассвета не будет,
Будет ночь, и всё ближе к зиме, и всё больше безрадостных буден,
И на улице всё холодней, посчитать ли мне, сколько до лета?
Много… двести одиннадцать дней, плюс двенадцать часов до рассвета.