Начало сцены было лирическое,
совсем тихое:
он навсегда оставлен всеми...
на этой земле ему больше не к кому
обратиться за помощью,
а собеседником его может быть только
небо: человек и небо -
старый человек и древние
небеса.
И человек обращается к богам,
говорит, что если Они
так же, как он, стары,
то должны
над ним сжалиться.
Этим и определяется
последняя сцена:
доводится до зрительной конкретности
параллельность
серости:
серое - седое - небо;
волосы седые – серые;
тональность лица и облаков становится единой.
Добавим сюда еще косые
линии дождя - это Небо ему отвечает...
но ответ не тот, что человек предполагает:
черное, огромное крыло
все
медленно накрывает
и... занавес падает.
Человеческий голос уже бессилен!
Теперь будет слышен
лишь шум дождя.
Такова
последняя сцена: до зрительной конкретности
доведена вселенская
параллельность серости.