Я многое сказать осмелилась тебе
Словами тишины, а на исходе мига
Всё начало звучать, а, стало бы, теплеть
Вокруг, и даже свет к рукам и лицам никнуть.
Я помню дробный свет, незнаемый досель,
Метро, что антиквар, оглаживало грани,
И блики, что витраж, отбрасывал на всех
Невыразимый взгляд, твой взгляд, тревожный крайне.
Тревога та была из редкостных тревог,
Когда-нибудь о мне, со мной на свете бывших,
Смотритель за стеклом, свидетель и стрелок,
Дробил наш редкий миг, но длил его Всевышний.
Подслеповатый мир, надвинувший очки,
Ужели ты решил, что лучшее – мгновенно?
В подземке поезда, дремотные сверчки,
Бессонные часы, промедлят откровенно.