Когда помирает царь, то люди бегут смотреть, со злорадством и радостью на то, что его не стало. Аж давятся до смерти иные.
Ведь мертвый царь, а они живые. Что может быть краше? Ведь когда этот царь родился, толпа не давилась до смерти, посмотреть на него. И когда был живой, не затаптывали друг друга до конца. А на покойника любо посмотреть. Что он был такой сильный и богатый. А теперь ты круче, чем он. Хотя и не имеешь золотые горы.
Даже меньше они радостно давились, когда царь при восхождении на престол, кидал в толпу серебро. Правда, теперь цари стали жаднее. Не раскидываются так серебром. Да и серебро не ходит – а сплавы нержавейки.
Показывают, как плачут в других местах на смерти вождя. Но там даже не затиснули никого. То есть, это неестественное выражение горя. И никто вместе с ним добровольно не ушел. Вон, когда певец разбился, несколько фанатов тоже ушли с ним... А за вождём никто. То есть, певец оказался круче целого Вождя. Или стоят памятники вождям. И там надо к ним с почтением подходить. Но все живые рядом. Нет ни одного суицида. А есть мосты или небоскребы, с которых прыгают. То есть, эти строения круче, чем памятники вождям.
Есть памятник Поэту или ещё кому. Он только в птичьем почтении. А есть памятник быку. Там очередь. К памятнику неизвестному быку. Который только мычал. И даже не мычал. Ведь его прототипа даже не было. Но все подходят и трут ему всякие места под хвостом. Для денег или удачи. Хотя поэт был любимцем тёлочек тоже. И можно придумать замануху, что если потереть его сверху, то получишь гениальность. А если ещё и снизу, то не бычий, а человечий орган. И любовь от иного рода и пола.