Святослав мрачнее тучи — отвернулись, видно, боги!
Что ж сидит он, князь могучий, в Доростоле, как в берлоге?
Он пришёл сюда затем ли, чтобы, планы все сминая,
сдать врагам почти все земли да застрять в низах Дуная?
А виной всему измены — местных козни да преграды!
Бесполезны рвы и стены, коль болгары нам не рады!
Им, как братьям, доверяют, избавляют их от гнёта,
а они же отворяют перед греками ворота!
Хоть не раз уже страдали от ромейского разбоя,
всё равно уж сколько сдали городов своих без боя!
И покуда мы удары катафрактов держим в поле,
за спиной у нас болгары строят ковы в Доростоле!
Уж мы их не обижали, не теснили их ни разу,
а они от нас бежали по подкопанному лазу!
До чего ж народец склизкий! Раз уже подкопы роют,
то, когда придёт Цимисхий, — всё опять ему откроют!
Только где искать измену — змей ползучих ядовитых?
Не подвергнуть ли нам плену самых знатных-родовитых?
Коль всегда измена зреет в теремах, а не в лачугах,
то и надо в них скорее засылать гостей в кольчугах!
Так размыслив, среди ночи князь людей отправил ратных,
чтоб явить пред княжьи очи всех богатых, видных, знатных.
И к утру болгар несчастных ко двору согнали скопом,
дабы выявить причастных к обнаруженным подкопам.
Допросить бы их, отсеяв через дыбу и икону
невиновных, а злодеев осудить бы по закону.
Да когда ж теперь судиться? Византийцы слишком близко —
ходу им — одна седмица, сдан Преславец, Дина, Плиска!
Вот сидят бояре с князем на совете на дружинном
и решают, быть ли казням и каким судить аршином.
И, помыслив, так решили: «Нам не вызнать, кто изменник;
но, кого мы устрашили, брать не смеют вражьих денег.
Раз попытки взять их лаской оборачивались прахом,
вразумим другой подсказкой — не любовью, значит, страхом!
Греки им — единоверцы, значит, все они в ответе!
Раз таят худое в сердце, то ответит — каждый третий!»
Меж дружинников удалых был один варяжский воин,
богатырских сил немалых, белокур, высок и строен,
и лицом пригож и светел, — звался тот варяг Оттором.
Святослав его приметил, обводя дружину взором.
И пред всеми князь к Оттору молвил ласковое слово:
«Одному тебе лишь впору рассудить болгар толково!
Мне тебя послали боги— ты ходил со мной в походы
на хазары, и касоги, и на прочие народы.
На совете и на вече всех речей твоя виднее,
и среди кровавой сечи нет руки твоей вернее!
И в делах твои удачи обросли уже молвою, —
Один с Тором, не иначе, близко знаются с тобою!
Потому не будет спора, кто займётся их судьбою, —
раз уж носишь имя Тора — то и быть тебе судьёю!
И пускай сам Тор накажет этих пасынков церковных,
и твоей рукой укажет Громовержец на виновных!»
Тут же выделили крепких двести отроков болгарских,
нацарапали на щепках имена детей боярских
да в котле перемесили, и, с положенным обрядом,
перед Тором поместили и покрыли белым платом.
Так, отринувши науку выявления отребий,
в котелок засунув руку, потянул Оттор их жребий.
Тут же взяли обречённых — семь десятков из двух сотен,
хоть ни в чем не уличённых, жребий всё ж бесповоротен!
И свели их на задворок, не сказав им цель отбора,
где недавно на пригорок был воздвигнут идол Тора.
А Оттора, только вычет завершить едва успел он, —
снова князь пред очи кличет и велит заняться делом:
«Что ж, мой друг, бери секиру, раз уж ты решил их участь.
Я оплачиваю виру! И — чтоб быстро и не мучась!»
Князь велит — ему виднее! Взял Оттор топор не споря —
кровь варяга холоднее, чем вода в Варяжском море.
И казнил их на пенёчке, заперев сначала в терем,
и велев поодиночке на допрос идти за дверь им.
Слуги князя тем болгарам клали головы на плаху,
а Оттор одним ударом отсекал их с плеч с размаху.
Так, без тяжб и слёз напрасных, в исполненье приговора,
были семьдесят несчастных казнены рукой Оттора.
Тихо стало в Доростоле, да вознёсся в небо вскоре
вопль отчаянья и боли матерей, сраженных горем.
И теперь весь город в пришлых видел лишь врагов заклятых,
хоть пеняли те — так вышло! Вы, мол, сами виноваты!
Будет вам теперь наука, так что больше — не проказим!
И чтоб впредь от вас — ни звука! Шутки плохи с русским князем!
Но стыдились забиравших со двора родных убитых,
перед Тором остывавших, покрывалами покрытых.
Были живы лишь недавно, да вот выпало ж несчастье —
так судьба порой нежданно всё решает в одночасье!
Тел ещё не разобрали всех, казнённых столь жестоко,
а уж тучи понагнали ветры с юга да с востока —
то имперские колонны подходили с юга быстро,
да с востока их дромоны заползали в устье Истра.
Иллюстрация: Святослав вторгается в Болгарию с печенежскими союзниками (из Хроники Константина Манасса)
Продолжение следует.