Толпой весёлою в обед,
Сидели парни на майдане.
Их шутки иногда, как бред,
Носились с громким ликованьем.
В лохмотьях нищенских Керим,
Присев на краешек скамейки,
Казалось, был невозмутим,
Надвинув на бок тюбетейку.
Не знавший ласки и тепла,
Он жил один внизу аула:
Мать слишком рано умерла,
Потом, отца болезнь загнула.
И глуповатеньким на свет,
С обидой в сердце он явился.
Ну а в душе он был поэт,
И страстно в девушку влюбился.
Никто к блаженному всерьёз
Не относился, но порою
Он так страдал и море слёз
Катились горькою струёю.
Заметив девушку вдали,
Друзья шутили, не от злобы,
Но, только шутки пуще жгли
В его душе пожар особый...
Уныло провожая дни,
Сидел он грустно под орехом,
Свою убогость оценив,
Он думал, как достичь успеха.
Орех раскидистый, не зря,
У сакли грозно колыхался:
Он, начиная с октября,
Плодами щедро осыпался.
Керим их собирал с утра
И людям раздавал на рынке,
А те взамен, благодаря,
Давали булочек корзинку...
Сгорая от любви, как трут,
Он, словно разума лишился,
И вот, однажды не уснув,
К ореху ночью потащился.
И, уязвлённый жизнью "плут",
С кормильцем горько расставался.
Бывают, в жизни предают,
Но мало кто с таким встречался.
"Срублю кормильца своего
И смастерю я, терпеливо,
Чунгур. Возлюбленной легко
Сыграю и спою красиво!"
Взмахнув тяжёлым топором,
Рубил орех он, одержимо,
И, смастерив чунгур с трудом,
Играл и пел своей любимой.
Песня Керима возлюбленной Назлу!
В этой жизни всё от бога, знаю,
Но к чему такая мне судьба?
От любви безропотно сгораю,
Пожалей смиренного раба.
Счастье не придёт, когда страдает,
От любви, отвергнутый тобой,
Не с того ли сердце замирает?
Ты его, родная, успокой.
Разве можно быть такой далёкой,
И меня безбожно упрекать.
Не суди любовь мою жестоко:
Лишь она умеет так страдать.
Если я сравнил тебя с луною,
Не гляди с луны, моя краса,
И меня пленяет красотою
Русая и длинная коса.
В этой жизни всё от бога, знаю,
Только знай, что ты моя судьба!
От того так горько я страдаю,
Что любовь твоя ко мне слепа.