Так и подмывает послать всё к черту,
поломаться и сдаться, пойти за ними,
Что во тьме величают себя иными
И Собачий вальс гордо играют форте.
У малышки в песочнице райский голос,
Громкий смех звенящий — им больно это.
У нее в волосах русых вьётся лето,
А они на нее напускают морось.
Не любили, не любят, любить не будут!
Да оно этой девочке и не надо.
Все их тропы приводят к воротам Ада,
Где чертей на штыках между делом судят.
Там бывала она, вот где вправду жутко.
По кирпичику каждый приносит к месту,
Говорят, что кирпичики в знак протеста.
Это шутка, скажите, или не шутка?
На одном из кирпичиков видно слово,
Ярко-желтым написано сбоку «Зависть»,
Он кидает его, и кирпичик, плавясь,
Возвращается чувством, увы, не новым,
Приумноженным, вольным, стучит великим
Чем-то, бьется о ребра внутри владельца.
Человек превратится в пустое тельце,
Станет маленьким, злым и почти безликим.
У другого кирпичик подписан «Жадность» —
Жалко здесь оставлять, но таков порядок.
И все это, возможно, ему не надо,
Но не ведает он, что не в этом радость.
А она ничего не взяла, стояла
и смотрела на пламя. Ну чем не дура?
Говорят, что такая её натура,
И без жертв у костра ей всего хватало.
Как же с ними ужиться, когда бок о бок?
Как же с ними сравняться, спуститься ниже?
На нее каждый третий теперь обижен
Среди стоп или стопищ, а может, стопок.
У девчушки в глазах расплескалось море…
«Побежали играть без нее, ребята!»
Она в этом и в том будет виновата.
Голова не своя – человеку горе.
«Не пойду! Пусть уходят, играют в прятки!
Без конца пусть играют в любовь и дружбу!»
Ей не нужно все это, совсем не нужно.
Уходи, моя милая, без оглядки.