ЗНАКОМСТВО С ПОДЪЕЗДОМ
Старенький подъезд из моего далёкого детства... Как много воспоминаний хранит он! Лестничные пролёты и квартирные площадки - название части строения жилого дома, но для нас, детворы, а позднее молодёжи, это было пространством уединения от взрослых, особенно когда невозможно пригласить домой или выйти на улицу в плохую погоду. Он являлся продолжением квартиры. В одном только нашем первом подъезде пятиэтажного дома в двадцати квартирах проживало 35 детей от 7-ми до 18-ти лет. Вот такая статистика.
Днём малышня играла в куклы на площадке возле окна, поздним вечером старшее поколение "дружило" у батареи внизу лестничного марша, а остальное "золотое" время занимали мы - средние подростки.
Возвратившись домой и поужинав, родители смотрели телевизор, занимались своими делами, а дети выходили с чем-нибудь вкусным, захватив подстилки для сидения на ступеньках. Жильцы каждой квартиры поочерёдно мыли свою площадку и лестницы, поэтому здесь всегда царила чистота, как дома.
А вкусным считалось тогда: кубики спрессованного какао с молоком, огромные куски снежно-белого колотого сахара, мороженые яблоки, корочка "Орловского" хлеба, густо натёртая чесноком и слегка посыпанная солью, булка, политая подсолнечным пахучим маслом, немного припорошенная сахаром. В стенах родного дома всё это не очень-то входило в рацион нашего питания, а вот во дворе и подъезде проявлялся такой зверский аппетит, что поедалось молниеносно! До сих пор непонятно. Может быть, никто не заставлял, а рядом - коллектив соратников.
ПОДЪЕЗДНЫЕ ИГРЫ
В холодные зимние вечера, усевшись возле батареи, жевали мороженые сочные яблоки и мечтали о коммунизме. Прямо скажем - подъездный съезд! Но в отличие от настоящих народных заседаний, у нас процветала демократия, ибо на эту тему существовали разные взгляды и, соответсвенно, были споры чуть ли не до драки этими же морожеными яблоками. Одним хотелось слишком многого, а таких в коммунизм не возьмёшь - надо иметь совесть. Другие мечтали о равноправии - всем одно и то же, чтоб другие не завидовали, но так слишком скучно жить. Третьи вообще не верили в коммунизм - этого никогда не будет, потому что все люди разные, их не сделаешь одинаково честными и трудолюбивыми, а лентяев у нас хватает.
В то время поездка в Москву для нас - редкость, поэтому метро мы представляли по рассказам. "Эскалатор" устраивали мальчишки, но двигался он только в одном направлении - вниз по ступенькам, так легче тащилась дерюга, на которой усаживались по очереди. Наши задницы болели после этого "неблагоустроенного метро". Передышка - игра в фильмы, как в города, но на последнюю букву надо было вспоминать название художественного фильма. Мы знали их очень много, хотя редко какой смотрели. Все поголовно собирали открытки с фото известных актёров. На обратной стороне перечислялись фильмы с их участием. Отсюда глубокие познания советского кинематографа.
Когда мальчишки отсутствовали по причинам "домашнего ареста", в основном из-за полученных двоек, драк, жалоб учителей на плохое поведение в школе, девчонки отводили душу, играя в "дочки-матери". Без "мужиков" - одно удовольствие! Собиралась детская кухонная посуда, мебель, тряпки, куклы, стряпалась еда, укладывались спать непослушные дети и т.д. и т.п. Все подражали своим матерям, и невольно мы узнавали в каждой девчонке то строгую тётю Раю из 20-ой, то крикливую тётю Нину из 15-ой, то вечно поучающую всех тётю Аню из 8-ой, самую добрую тётю Эмму из 19-ой и далее...
Ещё одна чисто женская страсть - фантики от конфет и шоколадок. Эти "ценные коллекции" особенно быстро росли после праздников. Обмен ими - целая наука! Три фантика могли отдать за один, но очень редкий. Торговались отнюдь не дипломатично. После приходилось собирать разбросанную "валюту" по всей лестнице и наводить порядок в своих косичках. Иногда на громкий шум вылетал кто-нибудь из родителей, но тут же наступала мёртвая тишина. Выдать друг друга или пожаловаться - никогда! Железное правило "подъездного населения"!
А с нашими "хулиганами" хорошо было играть в больницу. Они "возвращались с фронта", нуждались в срочных операциях, перевязках, стонали от боли, изображая героев. Девчонки превращались в военный медперсонал: лечили их, кормили, а они наслаждались милосердным вниманием. Колька слишком натурально входил в роль и просил ослабшим, умирающим голосом: "Сестричка, напиши последнее прощальное письмо моей жене..." Алёнка, добрая душа, подсаживалась к нему, писала чушь, которую он диктовал, и утешала: "Потерпите, боец, Вы ещё повоюете!" У умирающего Кольки ещё хватало сил поучать сестру милосердия: "Письмо сложи треугольником, как положено - это же военное, из госпиталя, а не из пионерского лагеря твоей бабушке!" Спустя минут пять он действительно воевал, увидев в руках у Толика свою любимую рогатку, забыв про "жену", письмо и "смертельную рану".
ПОДЪЕЗДНЫЙ "ЧИТАЛЬНЫЙ ЗАЛ"
На третьем этаже жила молодая семья. Валерий - глава семейства, простой работящий парень, играл часто на аккордеоне и хорошо пел, а ещё очень любил стихи Сергея Есенина. У него было полное собрание. Мы с подружкой, услышав от кого-то, что у поэта-хулигана есть вроде бы "неприличные" стихи, решили покопаться, тем более тогда о нём ничего не знали. Попросили у "Есенина" (так мы называли Валерия между собой) томики стихов и долго штудировали его произведения, усевшись на ступеньках. Начитавшись, ничего особенного так и не нашли, но кое-какие строчки врезались в нашу детскую память, а главное, мы сделали вывод: не зря наш "Есенин" полюбил Есенина. Нам он тоже понравился.
На пятом этаже у родителей Алёнки была целая библиотека. Столько книг мы не видели ни у кого. Зачитывались Конан Дойлем про Шерлока Холмса, позже часто брали произведения других авторов. Тайно выносили тома Мопассана, сказки Шахерезады "Тысяча и одна ночь" и читали вместе пикантные рассказы. Эта библиотека всегда была к нашим услугам, пока Алёнка с родителями жила в нашем доме.
Про сыщика Холмса мы с подругой поочерёдно пересказывали прочитанные увлекательные детективы в нашем "подъездном читальном зале". Усевшись на ступеньки вдоль всей лестницы, девчонки и мальчишки с открытыми ртами ловили каждое слово. Стояла мёртвая тишина, и никто никогда ничего не жевал! Повествуя о "Собаке Баскервилей" и дойдя до того места, где миссис Стэплтон подбежала к доктору Ватсону, думая, что это Холмс, взволнованно сказала ему... Вдруг раздалось: "Хфедьк, а Хфедьк! Тебе Нюрка зоветь!" Это открылась дверь в квартире и появилась древняя бабка Дуня. Вместо аплодисментов "поэтесса" получила наш всеобщий хохот! Её возраст перевалил, наверное, за сто лет, потому что у неё была дочь Нюра, зять Федя, который воевал во время войны, внучки и взрослые правнуки. Зять "Хфедька" курил в это время внизу. Баба Дуня уже не выходила из дома, но роль швейцара у своих домашних выполняла достойно, на это сил у неё хватало. Открывала всем дверь и докладывала о том, кто уже дома, а кого ещё нет.
ПОДЪЕЗДНЫЙ "ТЕАТР"
Мечта всех девчонок - быть артистками, поэтому решили поставить спектакль по сказке "Золушка". А выбором именно этой сказки послужило удивительное сходство нашей добрейшей Алёнки. Она действительно и лицом, и душой напоминала её: невысокого роста, со светлыми золотистыми вьющимися волосами, голубыми глазами с очень длинными ресницами, маленьким, слегка вздёрнутым носиком, пухлыми губками и розовыми щёчками. Куколка, да и только! Надеть чепчик, фартучек, и вот - готовая Золушка. Мачеху должна была играть Надя, самая некрасивая из всех нас. А как можно на это реагировать? У бедной Надьки заморгали маленькие, близко посаженные глазки и опустилась голова. Колька успокоил её: "Чё ты дуешься-то? Тебе с твоим носом Бабу Ягу играть запросто можно, а мачеху тем более!" От такой актёрской перспективы Надькин нос ещё больше загнулся крючком вниз, рот скривился и полились слёзы. Мы все дружно напали на Кольку, колотя его по спине, ногам, рукам и даже вцепились в уши. Хоть Надька и "мачеха", но в обиду не дадим! Когда все пришли в спокойное состояние, мы единогласно решили на мужа "мачехи" утвердить Кольку за его поведение, чтобы он исправил своё отношение к Наде во время роли, беспрекословно подчиняясь всем приказам и требованиям "жены" - да и в сказке так было нужно.
Роль феи-волшебницы подходила кому-нибудь постарше. В этот момент по ступенькам тихо поднималась старенькая Ангелина, живущая на этом этаже. Всегда аккуратно причёсана, с пенсне на цепочке. Её одежду непременно украшали жабо или кружевные воротнички. Она много интересного рассказывала нам из своей жизни. Родилась в семье бывших графов тринадцатым ребёнком, а остались только она и брат - интеллигентный старичок, навещавший её всегда с цветами и каким-нибудь подарком. Мы уважали нашу "графиню" за почтительное отношение ко всем, обращавшуюся даже к ребёнку на "вы". Иногда помогали купить продукты или лекарства, вынести мусор. Она, в свою очередь, угощала нас крендельками, которые пекла в марте, в День птиц или в День книги, на Рождество, Пасху. Эти праздники были любимыми в её детстве. Нам, коммунистическим детям, тогда их не принято было отмечать. "Графиня" была похожа на добрую фею. Когда Ангелина вошла в квартиру, неугомонный Колька, войдя в роль режиссёра-постановщика, заявил: "Надо брать её на роль феи! Справится! Жаль, что башмаки у неё ещё с революции... Где ж ей хрустальные-то взять?" А на следующий день Колька утащил белые туфли на шпильках у своей сестры (она собиралась замуж). Показывая их, этот новоявленный изобретатель разъяснил: "Нарежу от шоколадки серебристой бумажки, слюды от пакета и прилеплю на клей по всем башмакам! Вот это красотища будет! Лучше хрустальных!" Глаза его горели от воодушевления и гордости, как хрустальные башмаки! Давно известно, что девчонки умом развиваются быстрее, чем шалопаи-мальчишки, и Слава Богу, что есть кому остановить вовремя их преступно-бурные фантазии!
Наша "театральная кухня" долго ещё варила "Золушку"... Но то ли от бесталанного режиссёра и отсутствия художественного руководителя, то ли от неумения прийти к единому мнению всех участников, спектакля не получилось. Поиграли немного и хватит!
ПОДЪЕЗДНЫЕ "РЫЦАРИ"
Летом мальчишки частенько угощали нас кукурузой. Куда-то ездили на своих спортивных "великах", привозили молодые, молочной спелости початки, варили в огромной кастрюле и выносили её в подъезд. На речке ловили раков - отменный деликатес! А ближе к осени радовали нас кругами подсолнухов с крупными серыми семечками. Наверное, поэтому всё прощалось нашим сорванцам в благодарность. Мы тоже иногда давали им полакомиться кулинарными "шедеврами": варили сахар до потемнения, как петушки на палочке, пекли пирожное "безе", которое почему-то получалось лепёшкой, жарили в кипящем масле "хворост", творожные или картофельные шарики до золотистого цвета. Мальчишки хрустели и нахваливали нас.
Однажды вечером Колька, Витька и Толик вынесли нам большую тарелку с тушками, напоминающих малюсеньких цыплят. Они были зажарены и очень аппетитно пахли. Мы обрадовались и с огромным удовольствием их уплели вприкуску с помидорами и хлебом. Мальчишки хитро улыбались, шушукаясь между собой, и тут Витька спросил: "Ну что, подружки, вкусно? Это вы сейчас голубей слопали!" Наступила немая сцена! Её нарушил Колька, добивая нас фразой: "Говорят, что собаки и кошки тоже вкусные, как кролики." А Толик, увидев наши обалдевшие лица, успокоил: "Не бойтесь! Ничё с вами не будет! Мы их ели в деревне."
Постепенно наш дом телефонизировали. У нас в подъезде провели телефон только в четырёх квартирах. Из наших ребят он был у Толика и Веры. Когда родители отсутствовали, мы "кадрились" по телефону. Брали телефонный справочник, звонили наобум по любому номеру и называли женское или мужское имя, а когда удачно попадали "в точку", знакомились и назначали свидание. Потом всей гурьбой подходили к назначенному месту и наблюдали из-за угла, кто пришёл. Вот так иногда развлекались.
Мы все учились в одной школе и хорошо знали, что многие девчонки были влюблены в красавца Игоря-старшеклассника. Вера давно страдала по нему. Как-то раз она выскочила в подъезд и радостно сообщила нам, что ей звонил Игорь, сказал, что давно хотел с ней встретиться вне школы, но долго не решался, а теперь приглашает на свидание к кинотеатру в 18 часов. Мы дружно бросились собирать на свидание Веру. Родители у всех были уже дома, поэтому подъезд мгновенно превратился в парикмахерскую. Кто-то вынес бигуди, кто-то тушь для ресниц, духи, красивую заколку для волос. Наша Верунчик светилась от счастья! В половине шестого она ушла, а мы остались ждать результата. Вдруг появилась тройка наших подъездных "рыцарей". Толик - владелец домашнего телефона спросил: "Ну как? Проводили свою красавицу на свидание? Во, дуры! Поверили! Это же розыгрыш!" В ответ от нас получили примерно то же: "Вот уроды! Дураки! Идиоты!" Колька, изображая мушкетёра, жестом снял с головы несуществующую шляпу, поклонился, шаркая ногой, и пафосно произнёс целый монолог: "Мы же - джентльмены! Сами во всём вам признались, милые дамы! Или вы запамятовали, как приглашали на свидание достойнейших синьоров, а сами из кареты наблюдали за ними, помахивая веером?" Третий "мушкетёр", Витёк, уже на языке 20-го века, грубо прогнозировал: "Бабы теперь нам отомстят! За ними не заржавеет! Но ничё! Мы завсегда начеку!".
Но мы так и не успели отомстить - детство окончательно убежало, прозвенев нам на прощание последним школьным звонком.
ПЕРВЫЙ ПОЦЕЛУЙ
Мы взрослели, появлялись другие интересы, а на своих мальчишек смотрели уже другими глазами, как и они на нас. Влюблялись, мечтали, разочаровывались... Первый поцелуй.., разве может он быть кем-то увиденным? Верный подъезд и тут приходил на помощь.
С Сашей познакомились случайно возле его дома, где жила моя старшая сестра, недавно вышедшая замуж. Он приехал на каникулы из суворовского училища. Всё лето встречались. В августе показывали фильм "Семнадцать мгновений весны". Улицы вымирали на это время. Как только заканчивалась очередная серия, мы бежали на свидание. Время пролетело быстро, подходила пора расставаться. Саше надо было уезжать в Москву.
Оставалось всего два дня. Долго гуляли по вечернему городу, а когда начался дождь, зашли в мой подъезд. Саша рассказывал о своих учениях, о параде, к которому они готовятся, о каких-то военных делах, в чём я мало разбираюсь. Я смотрела на него и думала: "Ну какой же ты дурак! Через день уезжаешь, а меня так ни разу не поцеловал!" Мысли точно материализуются! Сашка тараторил мне о своих парадах от волнения, а сам тоже думал о поцелуе. Он резко замолчал, пристально глядя в глаза, и робко поцеловал. Душа ушла в пятки.., а сердце выскакивало из груди!
На следующий день бродили по аллеям опустевшего парка под тёплым мелким дождиком. Он то прекращался, то вновь начинал моросить. Мы сидели на лавочке, обнявшись под зонтом, и не представляли, как можно выдержать в разлуке целых три месяца! Мечтали о будущем...
Поздним вечером проводила его на поезд. Войдя в свой дом, поднимаясь по лестнице, остановилась возле почтового ящика... Отныне это для меня станет самым главным местом в подъезде! Я буду ждать писем...
Наши ребята мужали, уходили служить, оставляя свои гитары, на которых играли нам в холодные зимние вечера. Девчонки заканчивали школу и уезжали учиться или выходили замуж. А наш любимый подъезд старел вместе с нами и постепенно пустел, как гнездо, из которого вылетали подросшие птенцы.