Соблазн.
История женщины, которая будучи женой
Всесильного наркома Ежова, вела себя
Очень легкомысленно…
Первая часть.
Евгения, жена Ежова,
Всесильного наркома, всё ж,
Да, изменяла тогда мужу,
Сверх легкомысленной была.
С мужчинами, что окружали,
Но, с интересными, она,
Сходилась там. Её ж муж станет,
Причиной ранней смерти той.
Довёл до психлечебницы ту,
И до сих пор неясно же,
Покончила самоубийством,
Та – или муж убил её…
Евгения, больше всего на свете,
Любила танцевать фокстрот.
И в обществе там находиться,
Разных красивых всех мужчин.
Нравилось быть, в центре вниманья.
Она хотела, чтоб её,
Любили все, и постоянно,
Все ею восхищались там.
Тёмные глаза той, как будто,
Гипнотизировали всех,
Притягивали. А причёска,
Струилась по плечам её.
(Курчавые пышные волосы, цвета угля,
С бронзовым отливом рассыпались по точёным
Плечам её изящной фигурки)
А Николай на неё только
Смотрел. Та стала для него,
Центром вселенной, смыслом жизни,
Предметом жгучей ревности.
Ежова уже доводящей,
Там до бессонницы уже,
Толкающей на преступленья,
До такой степени дошёл.
Она была тогда хозяйкой,
Литературного у них,
Салона. Была ж светской львицей,
Он – «карликом кровавым» был.
Как подчинённые там звали,
Ежова за глаза тогда ж.
Ежов – зловещим был наркомом;
Символ репрессий сталинских.
Евгения Хаютина же –
Его супруга, всё ж была,
Легкомысленная красотка,
Три раза замужем была ж.
(И всем троим та изменяла)
Евгения (Геня, по данным,
Девочкой звалась Суламифь,
На русское, позже заменят)
В Гомеле родилась она.
(В1904 году. В семье Соломона (Залмана)
Лейбовича Фейгенберга и Эсфири Михайловны
(Мейлаховны), урождённой Крымской)
Евгения была там младшей,
В той многодетной же семье,
Купеческой. Была та очень,
Избалованной дочерью.
Капризной стала, своевольной,
Юной прелестнице тогда ж,
В Гомеле стало уже тесно,
В мечтах – столицу покорить.
Мечтала о большом размахе.
Перетанцевав в городе,
В родном, с мужчинами, которых,
Себе высматривала та.
(Только интересных)
И вот выходит молодая,
И легкомысленная та,
В 17 лет уже там замуж,
За Лазаря Хаютина.
1921 год
И вместе с ним в тот год уедет,
В Одессу. Там устроилась,
Та машинисткой, в журнал местный,
В редакцию его попав.
И именно, в редакции той,
Было легко знакомиться,
С писателями местными, ей,
Много поклонников нашла.
(Исаак Бабель, Валентин Катаев, Юрий Олеша и др.
Они не только усыпали Евгению подарками и оказывали
внимание, но и помогали продвинуться по карьерной
лестнице)
Вторая часть.
Позднее именно они же,
Устроиться помогут ей,
В Москве в известную газету,
«Гудок». Неплохо там осев.
В Одессе же до переезда,
Евгения очаровала там,
Красного командира, он был -
Герой Гражданской той войны.
(В то время главного редактора крупного
Московского издательства «Экономическая жизнь» -
Александра Фёдоровича Гладуна)
Роман курортный завязался ж,
В командировке там его.
На Черноморском побережье,
И на 2крючок» попался он.
Красный командир из Одессы,
В качестве сувенира же,
С моря – в Москву привёз красотку,
Евгению - жену тогда.
Евгения развелась с мужем,
Первым. И замуж вышла там,
За Гладуна. И уже позже,
Переехала с ним в Москву.
(В 1924 году)
Ступеньками были мужья те,
В карьере очень ветреной,
Евгении – красотки этой,
В центре вниманья – средством быть.
А за заслуги её мужа,
Гладуна со своей женой,
В Лондон Послали на работу,
Дипломатическую там.
Но он там в центре оказался,
Шпионского скандала, и,
Его обратно отозвали,
В 1927 – м году.
Евгению в Берлин послали ж,
Где машинисткой вновь была,
Уже в советском же торгпредстве,
Потом в столицу отзовут.
(В 1928 году)
Над ней и над её же мужем,
До конца дней висело там,
И тяготело обвиненье,
В их шпионаж. Было ж так.
(Эта история ещё ждёт своего автора, который
Напишет детективный роман об всех интригах
И взаимоотношениях)
В Германии опять продолжит,
Евгения та свой роман,
С Бабелем. Верность мужьям её,
Для той всё ж – неприемлемы.
Тем временем, она шла дальше.
Очередной же жертвой чар,
Её стал Николай Ежов там,
Всесильный будущий нарком.
(МВД)
В Сочи роман их был курортный,
(А та, уж замужем была,
И он женат). Развод её же,
И стал Ежов мужем её.
Очередной её ступенькой,
Он стал в амбициях её.
Ежов Евгению любил же,
До ревности страшной тогда.
Ради неё с женой развёлся.
В 1930 году, он
С которой он до сего брака,
Прожил больше 10 – и лет
Замужество ж не помешало,
Евгении вновь изменять,
Мужу с писателем известным,
Михаилом Шолоховым.
С исследователем там тоже,
Арктики, Отто Шмидтом, и,
С «врагом народа», позже стал им,
С Григорием Аркусом там.
(Аркус – начальник иностранного отдела,
и заместитель директора Госбанка, расстрелянным
в 1936 году)
С другими также изменяла.
Об этом Стали тогда ж знал.
Ежов вымещал свои чувства,
С мужчинами имея связь.
Также с особым он садизмом,
Подписывал уже другим,
Мужчинам страшные те списки,
Расстрельные… Многих убил.
(Словно желал остаться единственным на свете.
Но есть версия, что признание в гомосексуализме,
(который карался статьёй) он подписал после
Применения к нему пыток)
Третья часть.
Ежов по слухам, очень часто,
Там поколачивал жену.
Но ничего не мог он сделать.
Лишь видимость решил создать.
Благополучия в семье той,
Для этого взяли они,
Наталью, девочку с Детдома,
В 1933 – м году.
У них так и ни появилось,
Своих детей. Евгения,
Не малый пост тогда получит,
В важном журнале СССР.
(Руководителя пропагандистского журнала «СССР на стройке»)
Георгий Пятаков – редактор,
Ответственный. Но даже то,
Не повлияло на её там,
На легкомысленную жизнь.
1930 – е годы…
Фактической хозяйкой станет,
Салона своеобразного,
Литературного – В тот станут,
Известные люди ходить.
И весело там проводили время.
В танцах с бокалами вина,
Также шампанского. В те годы,
Пытались жить все одним днём.
Чувствовали все приближенье,
Репрессий. Веселились все,
Как будто день тот был последним,
Для некоторых – было ж так.
Есть версия, что та хозяйка,
Салона, доносила там,
В НКВД на гостей многих,
Тут интересен один факт.
Трудно объяснить поведенье,
Резкое, когда был арест,
Её подруг: Гликину (З), также,
И Кориман (З). Двух Зинаид.
Хаютина же написала,
Два письма Сталину тогда ж.
В них безуспешно та пыталась,
За подруг заступиться там.
Аресты те обозначали,
В то время сроки длинные.
Или ещё ж тогда страшнее,
Обозначали и расстрел.
(И обе Зинаиды были расстреляны в 1940 – м году
В один день)
Евгения мечтать начнёт там,
О том, чтобы подругой стать,
Возможно и женой там даже,
Сталина – нашего вождя.
(Вместо умершей Аллилуевой, жены Сталина)
Ей недостаточно уж было,
Ежова. Но, то – перебор.
И вскоре вызвал вождь народа,
Ежова там на разговор.
В то время многие супруги,
Соратников Сталина там,
Да, репрессированы были ж,
Калинина, Молотова…
(И других. Те отбывали свои сроки в лагерях. Калинин же
Был формально главой государства)
Ежов понимал, что и его,
Ветреная Евгения,
Там тоже будет среди многих,
За колючей проволокой.
Четвёртая часть.
И влюблённый первоначально,
Нарком пытался защитить:
Там ложную распространяя,
О жене информацию.
О психическом нездоровье,
Своей жены. И отослав,
Евгению, «куда подальше»,
А именно – отправив в Крым.
29 октября 1938 года
С «диагнозом» его супругу,
Евгению фактически,
Спрятали тогда ж в санаторий,
То – имени Воровского.
(Диагноз – «астено – депрессивное состояние» (циклотимия)
Но тень репрессий настигала,
И тех, кто символом их стал.
И Ежов понимал всё ж чётко:
Что и его коснётся то.
В любую ночь «воронок чёрный»,
Может приехать и за ним…
И лучше смерть, чет эти пытки,
Долгие годы лагерей.
Он сам там, по его подсчётам,
«Очистил» коммунистов ряд,
На 1400 человек всех,
С горечью думав «МАЛО, ТО».
Но пыток, лагерей там также,
Для Евгении не желал.
И он задумал явно что –то,
«Обезопасить» чтоб жену.
21 ноября 1938 года
А что с Евгенией случилось,
В Москве, и именно в тот день,
И было ль то самоубийством?
В точности неизвестно то.
Евгении там передали,
От мужа, как подарок. То –
Декоративную фигурку,
Гнома. А в нём таблетки ей.
Таблетки люминала были ж.
Никто не знает до сих пор,
Был ли подарок тот сигналом -
Дозу смертельную принять.
(Официальный акт о «вскрытии тела» гласил:
«Труп женщины, 34 лет, среднего роста, правильного
Телосложения, хорошего питания… Смерть наступила
В результате отравления люминалом»)
Евгению похоронили,
На Донском кладбище тогда.
Ежов наотрез отказался,
Присутствовать на проводах.
(Может быть потому, что в Донском крематории
Сжигали прах многочисленных жертв репрессий)
1940 год
А в этом году расстреляли,
Всесильного наркома. Тот,
Через полтора года также,
Был арестован. И казнён.
(А ведь он мечтал иметь семью и детей)
В те время легко же было,
Будучи на любом посту,
Попасть в расстрельные те списки,
И при ошибке небольшой.
Такова была цена власти.
Все понимали это там.
Николай Ежов перед казнью,
Пел «Интернационал» там.
Пепел после кремирования его тела захоронили
Недалеко от жены в «могиле невостребованных прахов» №1
Крематория Донского кладбища.