Приятная погода, как женщины приятные,
нечастое явление, нечасто мне дано.
Бывает и случается, короткое. невнятное,
недолго, на мгновение, так видно суждено.
Мужчины постояннее -мерзавец так мерзавец.
Таким он остаётся сегодня и всегда.
Когда "что надо парень", к тому же и красавец,
то с ним всегда надёжно и горе не беда.
А женщину меняют диета, возраст, дети,
с подружкой посиделки и секс, и разговор.
Луна и солнце, дождик и много что на свете.
Но, лишь в любви сюжете ей истинный простор.
И в ненависти силу мужскую обретая,
неистовую, злую, такую… будь здоров...
сегодня, надираясь, я в старом «Шпанглер-баре»,
Внезапно почему-то, вдруг вспомнил про коров.
Когда ходил я в студию, их рисовал бесчисленно.
Скажу без словоблудия по правде, без прикрас,
что с нынешними тёлками их сравнивать бессмысленно -
Те будут симпатичнее всех тех, что здесь сейчас.
Мучительно гадал я, надравшись в «Шпанглер-баре»,
кого мне ненавидеть, кого боготворить.
Да только суть такая является в угаре -
Люблю себя и больше мне некого любить.
Всё как-то откатилось, ни радости, ни страха.
Как эти апельсины, аж расхотелось пить.
Одна лишь мысль крутилась любить или с размаху
решительно и верно себя в себе убить.
И что это такое? Предательство ли это?
А книги? А что книги, как битое стекло.
Да не сгодятся даже они для туалета.
И истина являлась и осушалось дно.
Вот рядышком соседка, немолода, красива,
Но, толстовата задом, и груди велики...
А бармен посылает бокал так ловко с пивом
и он летит стрелою в клешню моей руки.
Его я поднимаю, уныло искушенье
И пью без упоенья холодную мочу.
Не для коров погода, ну где ты, вдохновенье?
Совсем не понимаю, зачем я тут торчу.
Эх, мне бы холст и краски, пусть повторится снова.
Все это нарисую , как и тогда сейчас -
ту травку молодую, ну а на ней корову
и желтый и печальный коровы желтый глаз.
Я залпом допиваю оставшееся пиво.
Еще стаканчик крепкого заказываю вновь,
чтоб помогло мне дальше брести неторопливо,
чтобы обрести мне мужество и силы, и любовь.
Илл. интернет.