Юрий Полуэктов. «В логове коронавируса». (Отрывок из романа с фотографией, отдающей дань красотам Оренбуржья). Издательство Ридеро. Ссылка на полную публикацию: https://ridero.ru/books/v_logove_koronavirusa/.
Високосный год многие, ещё до его наступления, обрекают быть непременным неудачником в череде четырёхлеток. Считается, что эти годы уж точно обрекают нас на житейские провалы, деловые неуспехи, личные разочарования, хотя и среди прочих не проклятых заранее лет встречаются пасынки фортуны, не очень-то украшающие наше существование. И подводя итоги этого особенного срока, стараются припомнить одни только нелепицы, казусы и катастрофы, закрепляя в собственном сознании отрицательный имидж ни в чём не повинного отрезка времени. Сергей Анатольевич, напротив, старался найти что-то, приносящее благо и удовлетворение, и каждый раз у него это более или менее получалось. Поэтому к високосным годам относился индифферентно, а опасения, им сопутствующие, почитал за банальный предрассудок.
Двадцатый год двадцатого века он встретил без робости и даже нечаянно поучаствовал в происшествии, обещавшем новые впечатления и разнообразные удовольствия, а именно купил экскурсию в Китай. Хайнань в жизни Сергея Анатольевича возник как бы ниоткуда, сам собой. Уже начался новый год, он преспокойно занимался текущими делами, не задумываясь пока о предстоящих в нём путешествиях. Неожиданно до него дошёл слух, что туроператоры предлагают поездку на Хайнань: для двоих всего за сорок тысяч рублей. За двадцатку и в Москву-то на недельку сгонять невозможно, а тут в Китай, можно сказать - на край света… Финансовая сторона путешествий была решающей, уже много лет он был на пенсии, на которую и просто жить получалось с трудом; но при любом подходящем случае он всё же старался куда-нибудь съездить, а не странствовать только с помощью интернета. Выручали небольшие заработки за консультации по ландшафтному дизайну, которые он по старой памяти иногда оказывал, помощь от сыновей и экономия на повседневных тратах. Дешевизна смущала: скорее всего, и отель не из лучших, и завтраки посредственные, но Лагунов смолоду был неприхотливым, мелкие неудобства во внимание не принимал. Ради нескольких снимков, греющих душу, мог перетерпеть самые разные злоключения. Да и чуть ли не с раннего детства хотелось познакомиться с Поднебесной, тогда в пору расцвета советско-китайской дружбы из репродуктора, который слушал пятилетний Серёжка, почти ежедневно энергично гремела песня «Москва – Пекин», и утверждение: «Русский с китайцем братья навек…» не подвергалось сомнению.
В ночь под «Старый Новый год» ударил мороз, и влажное тепло, окутавшее город в канун этого необычного праздника, обернулось и вправду новогодней сказкой. Лёгкий утренний туманец сдался на милость морозу-победителю и пал инеем на провода и деревья, сотворив неудержимый соблазн любому, кто хоть однажды держал в руках фотоаппарат. Проснулся Сергей Анатольевич в то утро в лучшем настроении, с предощущением праздника и скорых удач. Выглянув в окно, увидев заиндевевшие кроны деревьев, разволновался, заспешил в Зауральную рощу ловить удачные снимки, пока солнце и ветер не смели хрустальную фантазию наземь.
Покормил птиц, тревожными зимними днями перешедших на его иждивение и ждавших за окном свой привычный завтрак, прихватил пакет семечек для лесного пернатого населения. На набережной, именуемой в народе Беловкой, сделал несколько снимков панорамы рощи с вантовым мостом в главной роли. Перейдя мост, залюбовался осокорями и прочим растительным братством, покрытым жемчужной бахромой, а на центральной аллее услышал громкую дробь дятла. Сучок музыканту достался сухой, тонкий и бой потому выходил звонкий, упругий – праздничный, в человечьем восприятии ещё и как радость наступления нового года. Неподалёку, на соседнем, таком же высоком, тополе барабанил ещё один длинноклювый артист, но ветка была, скорее всего, потолще, звук получался ниже, с хрипотцой и не очень громкий. Пускали свои дроби дятлы по очереди, соревнуясь, кто лучший ударник в округе. Сергей Анатольевич ступил в сугроб, осторожно обошёл вокруг тополя, высматривая пернатого. И углядел - правда, только частью, наполовину птицы, да и высоко в кроне, фотографировать неудобно. Постоял, слушая и любуясь процессом извлечения идеального звука из засохшей тополиной ветки.
Неожиданно обладатель басового инструмента, видимо, не желая признавать поражение, перелетел на тополь, под которым притаился Сергей Анатольевич, и согнал удачливого музыканта с голосистого сука. Но изгнанник не подал виду, что рассердился или обиделся, а соскочил на соседнюю ветку и спокойно ожидал, что же будет делать захватчик. Теперь можно было хорошо видеть обеих птиц. Некоторое время они просто сидели и, может быть, как-то беседовали. Во всяком случае, Сергей Анатольевич уже достаточно давно всерьёз подозревал, что птицы могут общаться не только голосами, как люди, но и на каком-то ином, птичьем ментальном уровне.
Потом пришелец попробовал выбить дробь на новообретённом барабане и преуспел. Звук был безупречно чист, высок и летел далеко по окрестности. Соперник его встрепенулся, побежал по стволу, по веткам, нашёл подходящий инструмент и выдал ответную реплику. Новая реприза получилась чуть ниже, но такая же звучная, а вдобавок летела в зауральные дали с заметной вибрацией, и этот рокот, несомненно, украшал композицию. Пожалуй, он снова был лучшим! Сергей Анатольевич порадовался этому маленькому торжеству справедливости и поспешил осуществить всё-таки то, что завело его с самого утра: найти нужные графические образы в прихотливо припудренном инеем лесу, торжественном и тихом.
Закончив съёмку, вышел на главную аллею к заветной кормушке. Сделана она из большой пластиковой бутыли, с широким окном: клевать корм одновременно могли несколько птичек. Края обрезанного пластика оклеены лентой, чтобы пичуги, не дай бог, не порезали лапки о кромку оконца. Фотографировать их здесь одно удовольствие, пернатые привыкли к любителям пеших прогулок и неторопливых пробежек по роще и почти не обращали внимания на людей.
Установив камеру на треногу и засыпав в кормушку семечки, Сергей Анатольевич стал поджидать общепитовских завсегдатаев. Погода для съёмок стояла вполне подходящая: мороз не был чрезмерным, лёгкая дымка рассеивала прямой солнечный свет. Первыми, как и ожидалось, прилетели полевые воробьи и большие синицы. Вскоре к ним присоединился поползень. Пробежался по стволу вниз головой - для того, видимо, чтобы поразить всех присутствующих своим мастерством, набрал не мелочась в длинный клюв сразу несколько семечек и упорхнул на соседнее дерево, чтобы спрятать добычу в глубоких морщинах кленовой коры. Если завтра никто кормом столовую не наполнит, пообедает запасами из сегодняшних тайников, заодно и проворным синичкам перепадёт от щедрот поползневых. Всё шло как обычно, снимал Сергей Анатольевич завсегдатаев птичьей столовой не в первый раз и только потому, что хотелось получить кадр с интересным сюжетом. Неожиданно среди жёлто-чёрных синичек мелькнула пташка размером помельче и с синей шапочкой на головке - неужели лазоревка?! Давно мечталось сфотографировать эту сказочно милую птичку, дюймовочку из рода синиц, и вот наконец, повезло.
Возвращался Лагунов в приподнятом настроении. Всё было замечательно: и забавное соперничество дятлов, и появление лазоревки, и обвисшие под тяжестью ледяных кристаллов, напоминавшие большие и малые замёрзшие фонтаны, кроны кустов и деревьев. И как-то сами собой рассеялись сомнения относительно поездки в Китай. Взойдя по лестнице на Беловку, спустился по отлогой Советской до улицы Кирова и уверенно вошёл в турагенство оформлять путёвку.