В мире так много страшного и больного,
Что выживает крепкое до стального.
А мне остаётся выть, зажимая голову.
Господи, я не железная, я из олова.
Господи, руки мира горячие, как пожарища.
В них истлевают хлопковые товарищи.
Пепел их собирают, бросают в ящики:
Девочки в красных, а в синих мальчики.
Просто смотреть и ждать - перевал отчаянья.
Господи, пожалей ты нас, мы нечаянно.
Мы не хотели, и даже не знаем, чего наделали,
И почему продолжаем гореть и гореть неделями.
Рыба гниёт с головы, а я начинаю плавиться
С правой руки, фаланги пятого пальца.
Я истлеваю, кажется, я изчезаю,
Но оловянными плачу пока слезами.
Плачу за тех, кто ещё не коснулся жара,
Кто был не готов ко встрече литого жала.
За глупых жильцов Твоего голубого шара -
Глухонемых, сутулых и слепошарых.
Я и сама не ангел, я олово, я солдатик,
Меня потерял когда-то мой младший братик.
А я укатилась в кухню, к подножью печки,
Лежу и смотрю, как сверху дрожат колечки.
И знаю, что скоро-скоро истлеет сказка.
Прости меня, братик, ты тоже наследник лязга
Печного. Смотри, как блестит заслонка.
А теперь не смотри.
Я быстренько. Я тихонько.