Папа очень красиво пел. На всю деревеньку нашу он один так красиво пел.
Когда застолье было в самом разгаре, родственники, да и не только, были уже веселенькими, мне давалась громкая команда включать пластинки.
Проигрыватель, знаете такой высокий на ножках, внизу приемник, а вверху под крышкой пластинки, на всю деревню был только у нас. И я важная и радостная, четырех лет от роду, хватала маленькую табуреточку и неслась к приемнику. Без табуреточки я не доставала.
....«Какую, пап?!»кричала я взахлеб от счастья, поднимая крышку приемника . У нас было всего пять пластинок. И сам приемник и эти пять пластинок считалось богатством , так как больше ни у кого не было.
Зыкина начинала петь « Издалека долго….», все подхватывали и Зыкину уже не было слышно. Деревенские раньше пели ого-го…. Слышно было далеко.
Я подпевала … почти… но многие уже песни знала наизусть ( сейчас эти пластинки , уже в огромном количестве , и проигрыватель сложены в подвале, память противится их выбросить). Иной раз включу скрипящий хрип иглы ….
...А потом, когда уже перепеты были все пластинки, папанька мой брался за гитару.
.. Высокий, двухметровый красавец, отслуживший в морфлоте, был несбывшейся мечтой деревенских девчонок. А полюбил мою маму( это я так, между прочим).
И мы с ним начинали петь « раскинулось море широко и волны бушуют вдали….» я тоненько подпевала и в том месте , где кочегар уже не мог сдержать вахту, я начинала рыдать….. Смеялись все до коликов, смеялся и папа, но брал меня на руки , успокаивал, и говорил :» Ты мое рыжее счастье !» а я рыдала не останавливаясь ,так мне жалко было кочегара.
И сейчас я уже не помню, как я рыдала, не помню этих всех друзей папиных и соседей, я помню своего папу, лучшего на свете. Помню . И скучаю .