Что поделать, мы так и не встретились,
Видно время, не то было братцы,
Мне б терпения, хоть немножечко,
Ну хоть сколько нибудь бы набраться.
Так хотелось, что не было мОчи,
Аж дыхание всё прихватило,
Но звонок, мне раздался средь ночи,
И тогда мне уж точно хватило.
Материться хотелося очень,
Только, что уж там, не стоит мне каяться,
Все надежды, как волны о пристань,
Не сломаться бы, не расплакаться.
И пошел я гулять по Свердловску
Иль по Катькиному граду- бургу,
И зашел я к высотке Высоцкого,
Хоть к чугунному, но все же другу.
Предварительно в гастрономчик,
Коньячку граммов 300 я взял,
И пристроился к паре чугунной,
И стаканчик за них я поднял.
В общем с Владимиром самим Семеновичем,
И с бабеночкой его французской,
Повстречались мы поздненько вечером,
На холодной улочке, узкой.
С Вовой молча спели мы песни,
Помолчали словно вспомнили что то,
Снова выпил я, он не стал, он чугунный,
И не пьет он теперь, ну хоть тресни.
А я из горлА засадил, коньячку для сугреву
И сразу стало хорошо, стало клёво так.
Про "Охоту нв волков" песню вспомнили,
И про то, что жизнь не всегда как в программе "СМАК".
Вот только баба французская Вовина,
Все глазки мне долго так строила,
Ей казаться хотелось красивою,
Она хоть и чугунная, но все равно, баба то стройная.
Допив коньячок, пошёл я своею дорогою,
По ночному Екатеринбургу,
И я понял, что спели мы здорово,
Мне понравилось, и чугунному другу.
Так я встретился с бардовским классиком,
Выпил с ним, и смотреть если сызнаво,
Показалась мне жизнь, чуть ли не праздником,
Урал. Осень. Холодно. Муторно.