(новая редакция)
И у мёртвых, безгласных,
Есть отрада одна:
Мы за родину пали,
Но она –
Спасена…
А. Т. Твардовский
I. СРАЖЕНИЕ ЗА МОСКВУ
Был по долгу службы летом под Москвой,
Созерцал округу, не спешил домой…
Вдруг услышал трели птичьих голосов –
Будто бы свирели сказочных лесов!
Соловей печально дивну песнь завёл,
Я, ему внимая, на погост забрёл…
Во дворе покоя пышною листвой
Был объят могильный мрамор вековой;
Надо мной витали скорбны голоса,
А глаза впивались в лики, словеса…
Там меня пленила светлая плита –
Её отличала свежесть, чистота;
Ваза грёз с цветами в знак любви большой;
Надпись, как живому: «Милый, я с тобой!»
Под плитою этой офицер лежал.
Мне его вдовицу сторож показал:
Женщина красивая, уж немалых лет,
Шла к могиле медленно и несла букет...
Разговор о воине – памятный, живой –
Не спеша закончили лишь перед грозой…
Он в Москве родился, на Лубянке жил,
Увлекался спортом, с девушкой дружил,
Обожал Есенина, старенький Арбат
И не раз восторженно рисовал закат.
Ратными традициями славилась семья:
Дед пал за Отечество, за Веру, за Царя…
А отец отдался весь эпохе той,
Когда залп «Авроры» звал к Мечте Святой!
Время шло… Призвали в армию юнца…
Вышел в офицеры, повторив отца.
С верною подругой, на коне лихом,
Защищал границу, честь и отчий дом!
Да, была огромною новая страна:
От Москвы до полюса пролегла она!
Жили не без трудностей, но в краю родном,
Славили Отечество песней и трудом,
Сеяли и строили – дел невпроворот.
Были все народности как один народ!
Но врагов тревожил столь богатый край –
Всех стремились ввергнуть в «буржуазный рай»!
Кончилось войною грозной мировой:
Появились «тигры» на земле родной...
Наш комбат был призван на священный бой
С поганью нацистской, с клятою ордой!
...Научились матери в муках нас рожать,
Но как можно чад своих… в пекло провожать?!
Плакала родимая, чувствуя, видать,
Что уж не придётся ей сына обнимать!
Он же лишь багрился – скуп мужик слезой –
Представлял свой первый рукопашный бой!
Обнял свою жёнку, но на этот раз
Ощутил лишь жалость к влаге её глаз;
Неуклюже вытер крепкою рукой
И сказал, вглядевшись: «Будь всегда такой!»
Лишь когда навстречу понеслась Москва,
На ходу сорвались главные слова!..
Он потом, в окопах, видел вновь и вновь
Слёзы старой мамы и… её любовь!
О боях неравных он не сообщал,
Лишь когда был ранен, строчку написал.
Наступали фрицы, были под Москвой –
Предстоял суровый, самый важный бой!..
Под Москвой стояли!.. Впереди был ад,
За спиной – Столица! «Ни шагу назад!..»
Плавились «максимы», жалили штыки,
«Плоть месили танки» – полегли полки!
Сталь врага повержена доблестью живой!
Вся армада сдержана, а потом – долой!
И мороз трескучий был за нас в бою,
Вместе защищали Землю-мать свою!
Вся Страна Советов укрепила дух –
Лютый враг подавлен, и Blitz krieg потух!
Тыл весь всколыхнулся, когда Левитан
О Победе славной во весь глас вещал.
Засветились счастьем все – и стар и млад!
Воссиял над миром православный град!..
Писем уж не стало – сердце извела,
Ночи коротала – весточку ждала…
Наконец дождалась – то была «она»:
Милого не стало – забрала война!
Горе навалилось – свет померк дневной,
Чуть не удалилась к нему в мир иной!
Не могла смириться с тем, что друга нет,
Проклинала войны!.. Приняла… Завет…
Позже рассказали ей: ранен был в бою
За столицу звёздную – Родину свою…
Умирал без ладана: всё переживал,
Что врагу коварному больше не воздал!
Что косу завитую мало распускал
И что очи карие недоцеловал!..
В письмеце оплаканном скупо написал:
«Ты прости, любимая, очень уж устал,
Присмотри за матушкой, на Арбат сходи,
Не кручинься, милая», – всё, мол, впереди…
А потом он снился, прямо как живой:
С ним она общалась будто бы младой;
На Арбат ходили – всё как до войны...
И теперь, в могиле, он родней родных!..
Возвращаясь, думал, встреченный грозой:
«Войны оживают в памяти людской –
Где-то похоронку вдовы видят вновь,
И опять страданья – стынет в жилах кровь!
Кто-то с сердцем пламенным услыхал набат,
И идёт под пулями ветеран-комбат
С пистолетом поднятым, всех опередя:
«За Родину! За Сталина!» – жизни не щадя!
И нельзя не думать, как нам дальше жить
И кому в День Памяти светлый стих сложить!
II. СРАЖЕНИЕ ЗА СТАЛИНГРАД.
МАМАЕВ КУРГАН
Посвящаю моему отцу Морозову И. Ф.
и всем защитникам Сталинграда!
Волновалась Волга – русская река,
Глубока и долгая, бурно широка:
В кровный волжский город – славный Сталинград,
Лез огнеупорный, бронезубый гад!..
Рвал асфальт металлом гусениц-колёс,
Пушечным забралом всё крушил на снос!
Изрыгал гад пламя, жалил плоть свинцом,
Свастиково знамя смерть несло кругом!
«Крестоносцы-асы» жгли, бомбили град!
На курган Мамаев влез фашистский гад!..
Да, курган Мамаев был судьбой, венцом!
Я не раз бывал там со своим отцом:
Он ту твердь кургана кровью орошал!
Раны его рваные – вермахту оскал!..
Мой отец под Сталинградом дом свой защищал:
Шквал осколков, пуль, снарядов многих в гроб вогнал!
Закипала кровь в сраженьях (враг хитёр был, зол)!..
Чрез контузию, раненья он к победе шёл!..
Славные награды я, гордясь, держал
И… в его рассказы трепетно вникал…
Говорил без пафоса, без казённых фраз,
Но от тех рассказов слёзы шли из глаз:
«Все народы-братья всей родной страны
Шли на подвиг ратный на фронтах войны!
Смерть косила наших свастикой-косой,
Мы ж сметали нечисть русскою метлой!
Пламенело сердце, закипал металл,
И с презреньем к смерти взводный восклицал:
«Родина и Сталин нас зовут вперёд!»
И на бой кровавый шёл в атаку взвод!..
Улицы и скверы, каждый дом, квартал
Был окутан смертью, дымом – полыхал!
Возгласы и стоны, грохот канонад,
Тлен не погребённых – всё являло ад!
В дефиците были мины и гранаты:
Шли на танк с бутылкой русские ребята –
«Тигры» полыхали, гибли морячки;
В Волгу-мать стекали крови ручейки!..
Моряки-балтийцы время не теряли –
Сталинской флотилии имя оправдали…
Был приказ Чуйкова: «Город не сдавать,
Вражеские орды к Волге не пускать!»
Генерал Родимцев к сроку подоспел –
Авангард нацистов же вскоре поредел:
Славные гвардейцы с боем шли вперёд –
Жгли, крушили немцев, их фашистский сброд!..
Каждый шаг к победе дух наш укреплял:
Кто за мать, за веру жизнью рисковал!..
Жёны наши, дети нам во снах являлись…
С кличем «За Победу!» в бой мужи бросались!..
Сёстры милосердные шли и погибали –
Под огнём прицельным раненых спасали!
Активист советский пуль не замечал,
Между глыб отвесных детвору искал!
Не один дом Павлова там твердыней стал!
Каждый двор, сарайчик фрицам страх внушал:
Строчили пулемёты, в лоб били снайпера –
Сдавался фриц безбожный под русское «Ура!».
Паулюс с Манштейном многих устрашали,
Но Иван с «катюшей» жару им поддали;
Силу, мощь армады мы смогли унять –
Сбили все преграды и… пленили рать!
Сотни тысяч пленных ариев-нацистов
Шли под автоматами в тюрьмы коммунистов!
Строем оборванцев, в свастиках-крестах,
Шли, поесть мечтая, подавляя страх;
Хищных эгоистов было не узнать –
Спесь хозяев мира им пришлось унять!..
«Жуков (Рокоссовский!) вёл к Победе нас», –
Так вещал народный громогласный глас!
В «волчьей ставке» Гитлер гневом был объят,
Но… повергнул «Гидру» советский Сталинград!..
Мамаев курган, тебя подвиг восславил,
Ты – веха в геройской борьбе!
Седой большевик, новобранец и Сталин
В твоей незабвенной судьбе!
Матёрый фашист был в боях обесславлен –
Лишён легендарных знамён!
Бессмертьем объяты на славном кургане
Участники смертных боёв!
III. КУРСКОЕ СРАЖЕНИЕ.
КУРСКАЯ ДУГА
Провожала сына плачущая мать…
Трепетно просила письма ей писать:
«Мой сынок, любимый, береги себя!
Ты один, родимый, Ваня, у меня!
Будь он трижды проклят – варварский фашизм!
Ты, мой ясный сокол, кровь моя и жизнь!..»
В городке военном рос шальным мальцом,
С ранних лет гордился лётчиком-отцом!
Бегал на рыбалку с местной пацанвой,
У костра резвился, не спеша домой…
Жить в стране советской, строя коммунизм,
Юных пионеров вдохновляла жизнь –
Книги о героях, фильмы про Октябрь;
Командарм, который предан делу, храбр!
Далее – заветный, славный комсомол,
Взрослые запреты, верность слову, долг!..
Об отце погибшем он не забывал:
Как в испанской выси тот врагов сбивал,
Как, в штурвал вцепившись, бился до конца
За Мадрид, Россию, за него – юнца!
Он не жил любовью чувственной, большой:
С девушкой знаком был скромненькой, простой;
В школе с ней учился, в клубе танцевал…
Лишь на школьный выпуск раз поцеловал…
Так промчалось детство, отрочества срок,
Наступил заветный взрослости урок:
Армейская учебка – на фронт, ведь шла война!
На Курское сраженье звала его страна!..
Под Прохоровкой грохот (там шёл кровавый бой),
Земля взывала к Богу от тряски таковой!
В дыму горели танки, оплавилась броня,
Истлели в прах останки!.. Жаль, не было меня!
Геройские ребята страны моей родной –
Советские солдаты крушили вражий строй:
«Пантеры», «тигры» выли – их русский рвал «медведь»!
Он дрался за Россию, за наш Союз на смерть!
Он с «Т-тридцатьчетвёркой» срастался на ходу –
Таких машин в манёвре не знал нацист в бреду!
План Жукова сумели геройски воплотить –
Фашистской «цитадели» не дали шансов жить!..
Он выбрался из танка, контуженный, в огне...
Казалось, санитарка явилась как во сне –
Гасила его ноги, горевшие живьём,
Просила: «Друг, немного осталось, ну ж, ползём!..»
Она казалась взрослой, но в ней он смог узнать
Ту скромненькую Олю, что не далась обнять…
Ту самую школярку (с природной красотой!),
Наивную смуглянку с возвышенной душой!..
Она его тащила под грохот канонад,
Потом он отключился – рванул вблизи снаряд!..
Очнулся среди коек, у светлого окна,
Над ним склонилась Оля, надеждою полна;
Пощупав пульс, всплакнула, платочек теребя,
Рукою лба коснулась, на шёпот перейдя:
«Ты, друг мой, не волнуйся, мы выходим тебя…»
Он чувствовал тревогу подруги боевой,
Уставшей понемногу от жизни фронтовой.
Она в нём пробудила и жалость, и любовь:
И сердце вновь забилось, и взволновалась кровь!
Душа его прозрела: он вспомнил край свой, мать;
Ему вдруг захотелось об Оле ей писать.
Так дни сменяли ночи… Он рвался воевать
За дом родимый, отчий, за Сталина, за мать!
И вновь «тридцатьчетвёрка» на боевом ходу,
И в ней танкист матёрый, фашистам на беду!
Он снова слился с танком – с солярой и бронёй,
Сроднился с экипажем на бойне фронтовой.
Давили, жгли, взрывали нацистский клятый строй;
Танкистов не смущали «пантер» рычанье, вой!..
Терялись вопли, стоны средь взрывов, канонад –
И тыщи душ-фантомов взмывали в рай и в ад!..
Так вместе шли с боями на дьявольский Рейхстаг…
В итоге над врагами взорлил Победный стяг!!!
Подруга ж фронтовая, врачуя дотемна,
Ивана вспоминала, надеялась, ждала;
Таскала с поля боя израненных солдат,
И не было покоя – всё звал её набат!..
Уж встретились седыми, всплакнувши, обнялись!..
Иван мечтал о сыне – вокруг бурлила жизнь!
Победу отмечали за праздничным столом!
Погибших поминали… Гостей был полон дом!
Любовь их одарила палитрой зрелых чувств.
Её боготворил он за радость и за грусть!
За верность фронтовую, спасавшую его,
В годину ту лихую, где честь важней всего!
За взгляд её тревожный, веснушки на щеках,
За женственную гордость, за трепет на устах!..
Она ж любить желала его лишь одного,
Молилась за Ивана, за матушку его!..
Их время не жалело, но каждый мог сказать:
«За праведное дело готов я жизнь отдать!»
МЫ НЕ СМЕЕМ ЗАБЫВАТЬ!..
(эпилог)
Было время, шла война:
От зари и до темна
Танки земли бороздили –
Пол-Европы покорили!
И французы, и поляки,
Хоть и старые вояки,
Не смогли отпор им дать –
Свои страны отстоять.
Не минуло лихо нас –
Наступил суровый час:
Налетели «ассы-гады»,
Запылали сёла, грады
На Советской стороне!
Песнь звала к Святой Войне!
Мы не смеем забывать:
Как теряла сына мать;
Как Матросов лёг на дзот,
Поведя в атаку взвод;
Как Гастелло, слившись с «Ту»,
Озарил собой мечту!
Как дрались за Сталинград,
За блокадный Ленинград,
За Москву и Беларусь –
Всех звала на подвиг Русь!
Вспомни Курскую дугу –
Нашу Славу – смерть врагу!
Уж давно не знал весь свет
Столь блистательных побед!
Не забудь и Комсомол –
Краснодона ореол!
И ковавших щит в тылу,
И кормивших всю страну,
И бесстрашных партизан –
Трепетал от них тиран!
Помни тех, что не пришли –
Тех, что смерть в боях нашли!..
Спят в земле: матрос, солдат,
Коммунист, седой комбат –
Все хотели жить, как ты!
Принеси к Огню цветы!
Отбивали и Европу
У фашистов: вспомни рокот
Наших гаубиц и танков,
Помни – павших там Иванов!..
Вспоминайте, европейцы,
День Победы и Освенцим!..
Тех, кто спас вас от сумы,
От коричневой чумы!..
Где б ты был, Евросоюз,
Если бы не наш Союз?!