Как сукном невидимой шинели
ветром, запахнувшись иногда,
он взлетал и видел как горели
воспаленным светом города.
И слыхал
как втягивала силы
из земли их плотская губа,
пели алюиминьевые жилы,
хохотала хищная труба.
И тогда с грохочущим надрывом
он не мог себе ответить - почему
это злое полыхание нарывов
было светом ратоборствующим тьму?
И в шинель он запаковывал чахотку
и следил внимательным зрачком
как внизу "на смерть" хлестали водку
и грозили в небо кулаком.