Хмурый день закончился нежданно.
И теперь со мной наедине
память о десятке деревянной
не даёт уснуть спокойно мне.
В полудрёме вижу, как полями,
ласковым сиянием маня,
подгребает с песней «Трали-вали»
сотенка любезная моя.
Вот она уже у магазина
и с десяткой, деревом дымя,
обсуждает, до чего невинна
тысяча в кармане у меня.
Обсуждает, как бы это было
на троих — вполне приличный счёт,
если бы сложились воедино
Десять, Сто и Тысяча в зачёт.
Только та, с тремя нулями цаца,
что живёт в кармане у меня,
не желает с нищими брататься
утром, ночью, посредине дня.
Не желает... Что с такой не делай,
не дождёшься от неё щедрот.
Ей бы в высшем свете, белотелой,
танцевать все ночи напролёт.
Вот она, мечтами обуянна,
рвётся ввысь в весёлом кураже.
Только ей из моего кармана
просто так не выбраться уже.
Обманул её в её надежде.
Рву рубаху с майкой на груди,
потому что я не сплю, как прежде.
Не заснуть — не поле перейти.