От старушки осталась одна полутень:
Ей сто первый годочек пошёл,
Но она, как ни странно, помнит плетень,
У которого пару ветвей съел козёл,
Там, в далёком теперь, прожитом.
Помнит пятнышко, между рогами его…
Теребит всё на шее иконку с Христом
И вздыхает чуть слышно, неглубоко.
Вечно путает и забывает слова
В разговорах со старшей сестрой
По ночам. С той, которая умерла,
Хоть сама уже стала глухой…
Всё твердит: «Бог забыл про меня…»
Голос бьётся в ночной пустоте.
А, потом: «Эх, дожить бы до сентября:
Там красиво. И умирать в красоте…»