Начало
Чуть-чуть опали Жданкины бока,
Раздутые – не выдержать дыханью,
Мир примет в руки мокрого телка
И дунет в ноздри запахом соска,
И вымя ждёт бездонною лоханью.
Еще один-единственный шажок
До солнца, до травы, до тёплой ласки,
У жизни, может, времени с вершок,
Спеши открыть глаза,
Предать огласке
Свой первый миг,
Тебе сейчас дана
Власть от земли, людских властей сильнее,
И мать, как жертва, ей покорена,
В её глазах качается стена
И потолок снижается над нею.
Вчера лишь, в тихом очертанье дня,
Был хлеб душист в губах и сено хрупко,
И вот незримый клин, в ушах звеня,
Раскалывает тело, как скорлупку.
И наперёд почуять ей нельзя,
Что эта боль – начало лишь, заделье,
Она в тот край уводит, как стезя,
Где самое счастливое веселье,
Где самая тяжелая слеза…
Вдруг вытолкнув отчаянным рывком
Протяжное и страстное мычанье,
Вскочила на ноги…
А за телком
Рванулось сердце, гулко и печально.
И унесли за дверь её телка,
Как будто опустевшее корытце,
Шершавою ладонью языка
Не вылизать молочные копытца.
Из моей третьей книжки "Ветка снега", 1972. Такая древность.