Я в летних кедах по сугробам
Искал во тьме ночной себя,
Мне надоело быть удобным,
Мне надоела ты и вся семья.
Опять с десяток сообщений,
Попытки что-то донести.
Меня тошнит от отношений,
Меня тошнит от собственной любви.
Я в ней погряз уже по шею,
Болото чувств всё тянет вниз,
Надежда давит на трахею,
На плечи давит пессимизм.
Ещё и пальцы жгу об сигареты,
Дышу тобой, но без тебя,
Вчера на поезд взял билеты,
Но поезд мой сошёл с ума…
И я за ним пошёл по рельсам,
Уже не в кедах – босиком,
Ты там сама хоть как-то грейся,
А я согреюсь уж потом.
Найду в подъезде батарею,
Прижмусь спиной и закричу:
«Я по-другому не умею,
Я только плАчу и плачУ».
Смеюсь до слёз, реву от смеха,
Люблю до самой смерти не любить
Я пожелал бы вам успеха,
Но не помог успех дожить.
Дожить до встречи с лучшим завтра,
Осталось сгнившее вчера,
Свою судьбу придумывает автор,
Но автор не способен думать без пера.
Мы все зависим от эмоций,
Зависим, чтобы говорить,
Что ничего не остаётся,
Как рядом быть и полюбить.
Но не других любить – себя,
Какие к чёрту остальные?
Снаряды, взрывы и война -
Судьба нас всех похоронила.
А трупный холод от могилы,
В которой буду я лежать,
Мне придаёт всё больше силы,
Идти вперёд, вперёд бежать.
Бежать по снегу в рваных кедах,
Сжигать страницы дневников,
Писать письмо отцу и деду,
Что мёртвым быть я не готов.
Я знаю – их ещё увижу,
Среди массивных облаков,
Я точно знаю – там всё слышно,
Там слышен всхлип внутри моих стихов.
Там столько боли и разлуки,
Там деконструкция себя,
Чтоб дальше жить – не из-за скуки,
Чтоб был огонь, но без огня.
Я сжёг листы, страницы книги,
Я сжёг всю память нас двоих,
Мечтал однажды стать великим,
Мечтал создать свой лучших стих.
Мечтал творить себя без страха,
Мечтал о том, о чём нельзя,
И сам привёл себя на плаху,
Плохой ребёнок, худший я.
Остаток недочеловека,
С потрёпанной и скомканной душой,
Со стороны эмоций я – калека,
Со стороны эмоций – неживой.
Не понимаю, чувствую ли что-то,
Не понимаю, как кого-то полюбить,
Как перестать быть скромным идиотом,
Как просто взять и просто жить?
Не грызть артерии и вены,
Не пить коньяк с разбавленным вином,
Не бить ладонью ночью в стену,
Чтоб громко плакать мог потом.
Кровать пуста, пустует сердце,
В бутылках пусто пару дней,
В квартире этой нет мне места,
Мне места нет среди людей.
Мне б птицей стать, летать по небу,
Царапать облако крылом,
Мне б только воду, только б хлеба,
Мне б жить сейчас – не жить потом.
Но я так больше не умею,
Я загоняю сам себя,
В сугробы страха влез по шею,
Во всех грехах других виня.
Температура – где-то сорок,
Течёт из носа, в горле – боль.
Я раньше был кому-то дорог..
А дорогих всегда обходят стороной?
Уже не важно, я – продрог.
Не сплю, не ем вторые сутки.
Я слишком долго был на свете одинок,
Что находил тепло в объятиях проститутки.
Я и замёрзну в эту зиму.
Сперва озноб меня убьёт,
Потом меня покинут силы,
Потом начнёт температурить.
Когда уже придёт весна?
Когда уже хоть кто-нибудь…спасёт?