Красавица вишня в молочном монисто весной у избы
Ресницы махровые свесив, питает нектарные драхмы;
Раскидисто барышня зреет в черте городской слободы,
Ладьёй легковесной вплывая в мои заповедные храмы.
Осенней порою замужница в пёстром, нарядном платке
Качается в заводи лунной, вполне разрешившись плодами;
Янтарное сусло сквозь ветви струится в посадский шале,
На столике яблоки палевый лёсс обливает лучами.
В промозглые дни оголённые чресла в исподнем белье
Свела по-сиротски краса в ожиданьи лихой перемены,
Обмякшие пакши податливо тянет к тебе, шевалье..
С галёрки грядою серозной ползут исполинские тени.
Стеной наступают плеяды безвкусных аляпистых дылд,
Воздвиг их кувалдой атлант в сапожищах и алой папахе,
И всем заодно предлагает вульгарный навязчивый флирт,-
Ваять насыпные курганы могил, не марая рубахи.
Разинули пасти пустынные окна высотных верзил,-
Их вещие рты перекошены дикой кричашей гримасой
(Защитная сеть мегалита висит как растянутый килт)
От вида безумных архаровца дел и личин водопляса.
Кто это вещает, какой-то залётный князёк сибарит,
Ценитель комфорта, полотен и книг, архаичных мозаик,
Значков с кодировкою слов, дролери на полях часослова?
Любитель фрисландских конёчков, замёрзших каналов, пиит
Абсурдное сходство бесчинств на холсте и в пределах гардарик
Без шифра увидит при всём прямочтеньи фламандских пословиц.