Наконец-то, весна полностью вступила в свои права. Майское солнце щедро дарило своё тепло. Проснулись от долгого зимнего сна луга, поляны, леса. Открылись дороги, тропинки, ведущие к реке Базы.
Махитуташ со своей подругой Марьям, наконец-то, стала собираться за борщевиком и диким луком. Именно они спасли в прошлом году её семью от голодной смерти. Она на всю жизнь запомнила, что из молодых побегов этих трав можно приготовить обалденные супы.
Положив в свой мешочек кусочек ржаного хлеба, девочки рано утром отправились в путь.
Через лесок, который встретил их весёлыми песнями синиц, скворцов, они вышли к пойме реки, к самому излюбленному месту съедобных трав. Досыта наелись сочного лука с хлебом. А крошки достались паре серых ворон, которые, не отставая ни на шаг, сопровождали их всю дорогу. Махитуташ давно дружила с ними. Иногда кормила. Понимала их повадки. Ей казалось, что и они понимают её. Со словами:"Спасибо, мои верные охранники! А сейчас отдыхайте, мы с Марьям будем наполнять свои мешочки травой", - она принялась за работу. Как не странно, эта парочка расположилась на ветке молодой ольхи и начала громко каркать издавать странные звуки. Девочек внезапно охватила непонятная тревога."Скажите, почему вы нас пугаете?" - вдруг осмелилась крикнуть Махитуташ. То ли от её крика, то ли от чего-то другого, одна из ворон внезапно слезла с дерева и заговорила грубым, прерывистым человеческим голосом:"Ка-ра-ул, Ка-ра-ул..!" Внимание Махитуташ, застывшей на месте, привлекло какое-то рогатое и мохнатое существо, похожее то ли на козла, то ли на человека. Оно стояло на противоположном берегу Базы и, пританцовывая махало своей костлявой рукой. А Марьям ни в чём не бывало сначала собирала траву, а потом начала петь и хохотать. С ней творилось что-то непонятное.
Противное существо неугомонно тараторило:
"Подавайте вы мне лодку,
Я хочу играть в щекотку".
Скинь ворону, ты-ольха,
Ха-ха-ха, ха-ха-ха...
Махитуташ всё еще стояла, как вкопанная, не могла даже шевелиться.
Только вороны каркали и о чем-то предупреждали. Вдруг ворона, которая стояла на ольхе спустилась и начала клевать ножку Махитуташ. Она пришла в себя и смогла высказать всё, что вскипело в груди:
"Эй, козёл, закрой ты глотку,
И забудь скорей про лодку!
Мы девчонки, но не кротки!
Не боимся мы щекотки!"
Смягчив свой голос оно продолжило говорить:
"Шурале, я, не козёл!
Не случайно к вам забрёл.
Эх, боюсь, боюсь воды...
Брод твой где? Скажи, Базы!"
Вызывая к жалости он ещё добавил:
"Одолела меня скука...
А ведь скука- это мука!
Эх, боюсь, боюсь воды...
Брод твой где? Скажи, Базы!"
Река не вытерпела и тоже заговорила таким человеческим голосом, что даже земля задрожала. Она вышла из берегов и живо отправила Шурале к своему истоку, схитрив, что брод именно там.
Махитуташ и Марьям облегченно вздохнули, поблагодарили своих друзей за помощь и благополучно добрались домой. Сварили вкусный суп и с удовольствием угостили родных. О своих приключениях никому не рассказывали. Боялись, что больше не отпустят. Вороны тоже молчали. Ни о чём не каркали.
А Шурале всё еще не смог добраться до истока Базы. Говорят, что он шёл-шёл и заблудился. А потом вовсе забыл что искал.