В детстве, родители возили меня на хоровые спевки:
У меня ни слуха, ни голоса – к пению до сих пор равнодушна,
Но мне нравилось смотреть на затылки товарищей –
Монохромных цветов и оттенков,
На их шевелящиеся в едином порыве уши.
Ещё, там было окно с разноцветными стёклами –
Свет, проходя сквозь них, становился алым, лиловым, синим,
И огромными волнами накатывал на ужасно надоевшее и блёклое,
Было до мурашек жутко и красиво.
Мы послушно открывали рты – Коли, Светы, Тани
Стояли – руки по швам дурацкой лесенкой,
И ничего не могли поделать – тонули, как лошади в океане
Из одной грустной песенки.
Но была невыносимой сама мысль, что все утонут
Я взмахивала рукой, под недовольное шипение стоящей рядом,
И на волнах появлялись многоугольные разноцветные понтоны,
Все-все спаслись – такое случается...
редко правда.
И первый раз я видела лица товарищей – счастливые, со слипшимися ресницами
Мы обнимались, пели какую-то задорную, глупую песенку.
Наверное, тогда я поняла, что смотреть не на затылки,
а на лица – гораздо интереснее.
Где было то окно? Не помню. Церковь? Школа? Дом Культуры?
Не у кого спросить. А слово «умерли» слишком уж безнадёжно.
Нет, как лошади в океане, они не утонули
Выбрались все на другой берег,
мы еще встретимся… возможно.
И Бог с ним, с окном, нет его и нет,
Жизнь не такая прям грустная штука – я ей вполне довольна,
И, порой случается, видеть в людях похожий свет –
Неземной, мерцающий, многоугольный.