Я сижу, подперев лоб рукой,
Размышляя о том и об этом,
И смотрю с обреченной тоской
Фото, снятые будущим летом.
Не поверили раньше в беду
В наслажденьях своих неуемных.
По родному району иду,
Возглавляя отряд обреченных.
Запах смерти витает кругом
На развалинах бывшей державы,
И друг друга грызут за прокорм
Обезьян ошалевших оравы.
Что везли эшелонами к нам,
Что казались кротки и покорны,
И хозяев потом по ночам
Убивали легко и задорно.
Запах тлена бросается в нос,
А под слоем спрессованной пыли
Кости лучших по версии Форбс,
Что родную страну погубили.
И не спас гигантизм толстых стен
Заседавших в престижнейших ложах.
Смерть придет абсолютно ко всем,
Даже к избранным, только попозже.
Ничего нет дешевле, чем жизнь,
Жизнь простых, не приближенных к власти.
Коньяка двести грамм опрокинь
И продай их, чтоб жить дальше в сласти.
И азарт воскипал на торгах,
Продавали страну городами.
За виллы на лазурных берегах
С бассейнами, залитыми слезами.
Уйдут друзья, останусь я один,
И утираю тишину - слезинку.
Для совести объявлен карантин,
Порядочность для каждого - в новинку.
Свобода - не великая любовь.
Тщеславие и полная беспечность.
Ногами бьют друг друга вновь и вновь.
Иные раньше всех вступают в вечность.
Опять своей дорогою иду
И о победе снова нет и речи.
Всё то, что я имею - на виду.
И руки ждут своей последней сечи.
Когда могли мы это отвратить,
Молчали мы, боясь судов продажных.
И вот теперь пришла пора платить
За слабость и покорность дней вчерашних.