И стало меньше
Я огорошен сообщеньем,
что Юрий Лебедев ушёл.
И стало меньше на общенье,
и траур по нему расцвёл.
Он балагуром был заправским
да и улыбчивым всегда.
Ещё советской был закваски,
но не срывался никогда.
Любил рыбачить посезонно
и посидеть на берегу,
послушать птичьи перезвоны.
Зимой оставить на снегу
следы и в жизни этой тоже –
оставил сына. Он пилот –
династия живёт, похоже.
Знал досконально самолёт
все стрингеры и лонжероны,
какая тяга на винте,
он лётной практики препоны
одолевал на высоте.
Уходит третье поколенье
пилотов классных навсегда.
И выпадают чести звенья…
На сердце грустно, господа.
Ты, Юра – друг наш, спи спокойно,
увековечен ты стихом.
Ты прожил жизнь свою достойно,
и на счету был неплохом.
От Души
Скорбь витает в светлом зале,
мало в небе синевы,
головы склонив, все встали…
…траур на лице вдовы.
Гнётся долу, как осина,
плачет днём и по ночам.
И мужские слёзы сына
видит. Руки по плечам
гладят Юрины не гибки,
голос слышит дорогой,
пребывающий в улыбке –
той же самой, но другой.
Сорок дён, как нету Юры,
собрались его друзья,
лица серые и хмуры,
значит, приняла земля.
Жизнерадостность угасла
и оборвана стезя.
Все у траура во власти,
ветер Души рвёт, их зля.
Лучший друг его Владимир
дифирамбы произнёс
дружбе длинно-дивной,
что в неё корнями врос
и что чувствует он друга,
в сердце он его живёт,
вымолвил друг без натуги,
от души сказал пилот.