Шабашку предложили второпях:
починка предстояла в сельской школе.
Покуда сыновья учились шкодить,
папаши пропадали на шабашках.
Посёлок не нуждался в токаря'х,
но в город не хотелось: "С нашим папой
и тут протянем! Сбегай, Гриша ноет!"
В прихожей папин ёжик по краям
попыхивал остатней рыжиною.
Отец залез с ногами на топчан,
шагнул на подоконник, вынул руку,
пернатым бросил семечек: "Наука -
привить им чувство времени жратвою!"
Самим не раз случалось натощак
брести посёлком в поисках жаргона,
чтоб козырять при случае на сходке.
Бандиты отпирались. "Надо щас!" -
никто не унимал свои наскоки.
В прихожей пахло стружкой и вином,
на кухне - пирогом с яйцом и луком.
"Потребность обывателя жить лучше,
я полагаю, связана с прогрессом" -
сказал мне мой приятель Иванов
во время путешествия по рельсам.
"Я счастлив, что каникулы надолго.
Как кончили динамовцы?" "Два-ноль.
Играли в меньшинстве, причём не дома".
Отец был необъятной доброты,
стреноживал скандалы дельным словом.
Пока все отлучались, Гришка слопал
почти пол-пирога, и ужаснулся.
Я с папой красил гайки да болты:
"Сынок, как вышло, спросишь у желудка!"
"У нас в семье растёт ассенизатор.
Давай сейчас лишим его балды!"
"Все Гришкины грешки обсудим завтра".
Починка полинялых древних парт
пришлась, на удивление, по вкусу.
Василий Тимофеевич Подгузов -
директор школы - часто посещал нас,
но в сроки дела, в общем, не вникал.
"Бывает, папа, счастье после счастья?"
"Диковинный вопрос, сынок, ты задал...
Однажды на странице дневника
я написал: о вечном думай завтра!"