Скамейка, и ночной фанарь,
И дождь покрывает тихо,
Ворона каркнула,-О да,
По вероятности она спросить хотела,
Но ждала, - какое в моих думах лихо.
Мне говорить хотелось с ней,
Мне рассказать так нужно было,
Комком давилась все сильней,
А сердце несказанно ныло.
Подняв у ног засохший лист,
Прижав к груди, как ценность вехи,
Не исчезай, не уходи,
Сними с меня, гордынь, доспехи.
Молчанье стиснуло виски,
От боли я не закричала,
Ворона каркала, ждала,
Но я ни слова не сказала.
Дождь бил дробями по стеклу,
В созвучии скрепящей двери,
Окно дрожало и к тому, добавилось души метели.
Ворона ближе подошла,
В глаза смотрела с укоризной,
Но я молчала, а она, дивила всласть своей харизмой.
Крылом махая, клювом стук по ручке лавки отбивала,
Я выпустив из плена лист,
Себя, всю, изнутри сжигала.
Там, где то далеко,
Вдали, через моря, пригоршни рая,
Ты тоже смотришь,
До зари,
Свои невзгоды окрыляя.
Природа замирала,
Ночь звала и лишь звезда сияньем отражала,
Тот облик что в уме своём нашла,
К рассвету и его уже не стало.
Ворона больше не ждала, она презренно в небо улетала.