Спокойно едет всадник на коне -
Как бы душа на эту жизнь въезжает,
Пять вариаций следуют затем -
Всю жизнь - пятьдесят лет - изображают.
И первая - как всплески или рост,
И легкий безмятежный нежный танец,
Хоть в строе Ля нам слышится герой,
Но здесь он в подвиг только возрастает.
А дальше скач, игривость с десяти,
И мужество басистого подростка,
Любви печали после двадцати,
Как в Лунной - тем дыхание здесь рвется.
И мягкость, объективность с сорока,
Увиливанье, опытная хитрость.
И радость и бездонная тоска
Сплелись здесь, как инь-янь, в сверхсубъективность.
С пятидесяти - мудрости полет,
И в созерцаньи - трепет, упоенье,
И мир предстал раскрытым, как цветок,
И тянет вновь к нему, как в наслажденье.
А дальше в Скерцо есть борьба и боль,
И вопреки - прилив больших энергий,
И как удар поддых пунктир фа-соль,
И всем врагам - грозит в Ля сокрушенье.
А в до бемоль мажоре Marsch Funebre
Не столь уж и трагичный, но - геройский,
Служение не зря, и смысл в нем есть,
Как памятник победы и за стойкость.
И дальше - светлый, радостный триумф,
После фанфар воздушно блещет тема,
Как будто совершив свой долг здесь, дух,
Как всадник в коде выехал из тела.
***
(Шопен любил играть эту сонату,
Структуру во второй сонате повторил,
Но у Бетховена - победность код и радость,
Финал Шопена - как одышка над листопадностью могил).